Лёвка ввалился в бетонное углубление позади меня аккурат под аккомпанемент очередного громового раската. Он заворочался, принимая удобную позу, и шумно засопел сквозь фильтры.

Теперь оставалось добраться по канаве до низины, темнеющей по левую сторону от тепличных каркасов, зайти снайперу в тыл и устроить акробатический этюд с разрезанной глоткой.

— Я дерну снайперюгу, ты — охрану, — еле слышно прошептал я. — Начали.

В канаве мы передвигались уже на ногах, правда, согнувшись в три погибели. Стараясь ступать как можно тише по загаженному дну стока, я добрался до низины, где бетон уходил во влажную землю. Дальше чапать по грязи не имело смысла.

Самая большая загвоздка была в том, что я не представлял, сколько человек ожидает нас возле теплиц. Одинокий желторотый стрелок или боевое подразделение. Шума, который мог выдать людей, слышно не было. Со стороны казалось, что на пригорке вообще никого нет. Либо касатик и впрямь без сопровождения, либо маскировка у ребят поставлена на профессиональном уровне.

Я жестом показал Лёвке готовность и бесшумно выбрался из рва.

В сей короткий момент мое бесценное тело было наиболее уязвимо. Если б сейчас снайпер обернулся, то я предстал бы перед ним в виде мишени, в которую грех не попасть. Пиф-паф, и казус может выйти неимоверный.

Перед решающим рывком я максимально сосредоточился. В грудную клетку словно замороженного цыпленка вместо сердца засунули. Думаете, просто пробраться в тыл врагу и выскочить с кинжалом наперевес, как воинственный горец? Ну-ну. Попробуйте как-нибудь отрепетировать подобный маневр в боевых условиях с вооруженным противником. Сюрприз будет.

Я побежал. Уже не особенно таясь, потому что теперь скорость важнее, чем скрытность. Краем глаза успел отметить, что Лёвка тоже выбрался из желоба и двинулся за мной.

Возле теплиц земля была неровной, словно здесь копали блиндажи. Понятное дело, что укрепрайона в этом захолустье никто не планировал — скорее всего провалы в грунте появились в результате воздействия аномалии. Так часто случается: шальная «гравикаракатица» меняет локацию, а колдобины остаются — только успевай под ноги глядеть. В одной из нерукотворных ям пристроился стрелок.

Когда он обернулся, я уже стоял рядом. Лезвие десантного ножа готово было отведать плоти, но тут противник внезапно кувыркнулся на спину, выпустил винтовку из рук и заверещал:

— Не стреляйте! Не надо! Не стреляйте, прошу!

Я маленько опешил, но бдительность не потерял. Разводит, скотина? Думает, я терпила, которого можно купить на такой карданный трюк? Или по правде сдается?

— И не собираюсь стрелять, — сообщил я замогильным тоном, быстро окидывая взглядом местность. — Я тебя зарежу, псина чернобыльская.

— Не-е-ет… — заблеял горе-снайпер, сдирая с себя простенькую дыхательную маску и отбрасывая в сторону. Ненормальный, что ли?

— Не вой! — гаркнул я, хмурясь. — Один?

— Ага, да, один, да-да… — закивал он, как болванчик.

Подошел Лёвка и бесцеремонно навел на незнакомца двустволку. Нарочито громко щелкнул курком. Стрелок залопотал губами что-то про господа всемогущего и, кажется, писнул в комбез.

Я плавно опустил рукой ствол ружья в землю и сказал Лёвке:

— Пошукай вокруг. Кого увидишь — стреляй без разговоров.

После чего повернулся обратно к снайперу.

— Слышал? Если моему напарнику вдруг попадутся твои сообщники, им крышка.

— Ага, да-да… То есть — нет! У меня нет сообщников! Я… — Он шмыгнул носом. — Я потерялся.

Не особо стесняясь в выражениях, я объяснил уроду все, что думаю о его родовой и видовой принадлежностях, а также то, как следует вести себя дэцэпэшным малышам, которые потерялись и не знают, что делать. Перевел дух и спросил:

— Какого банана в нас палил?

— Я… я думал, вы зомбированные…

— Идиот.

— А?

— Ты — идиот.

— А, да-да, ага… Мы с провожатым шли по Зоне, целая группа ролевиков, это игра была… Но потом из болота какие-то твари набросились на нас, и мы побежали в лес. Я отбился от группы, заблудился и пришел сюда. А из леса… — Он вытер сопли под носом и приподнялся на локте. — Оттуда назад уже никто не вернулся. Я ждал часа три, но бесполезно… Простите, пожалуйста, что я в вас стрелял.

Судя по всему, балбес не притворяется и не врет. Он до смерти напуган — такое трудно сымитировать. «Картина дыхания» однозначная. И адреналин от страха разве что из ушей не капает.

Что-то мне в последнее время прямо-таки фартит на ролевиков. Интересно, какому дурачку пришло в голову тащить этих скоморохов в Зону? Беспредел.

— Как звать?

— А?

Я крутанул нож в руке и состроил страшную рожу.

— Тебя звать «а»?

— Нет… Я просто… боюсь я… Тут все не так, как нам говорили…

— Завали хлеборезку. Как тебя зовут?

— Арсений.

— Арсений, ты представляешь, где находишься?

— Мы по тропе перешли через пашню…

— Ты в одном из самых опасных районов аномальной Зоны. Я с трудом понимаю, почему ты до сих пор жив.

Он хотел что-то сказать, но лишь хлопнул пару раз ртом, как рыба. Уже хорошо, а то орет на всю Припять, того и гляди с «Юпитера» к нам на кофеек сейчас все мутанты сбегутся.

Тенью рядом встал Лёвка. Коротким жестом дал понять: место чистое.

— Ч-что мне делать? — беспомощно спросил стрелок, подтягивая сброшенную в панике маску.

— Тебе честно или велеречиво?

— Ч-честно.

— Застрелись. — Я почесал лысину. — Впрочем, из снайперки вряд ли получится. Могу помочь.

Губы Арсения предательски задрожали. Отлично, он еще и впечатлительный. Вот только олуха с тонкой душевной организацией мне не хватало в этот чудный апрельский денек для полного счастья.

Я нагнулся и поднял СВД, проверил магазин — два патрона. И еще россыпью на земле штук пять. Пулеметчик, блин.

— У тебя есть еда? Вода?

Арсений суетливо расстегнул подсумок и вытащил несколько завернутых в фольгу печеных картофелин, аккуратные бутерброды с ветчиной и бутылку йогурта.

— В-вот. Только не уб-бив-вайте. П-прошу.

Я смотрел на набор юного путешественника и не знал, плакать или смеяться. Лёвку, кажется, обуревали схожие эмоции. Не, ну правда, бывает же Зона иногда благосклонна к таким вот каскадерам. Почему бы к честным бродягам не относиться с подобной снисходительностью, а?

Мое смятение разбил громовой раскат, упавший с неба, словно исполинский акустический пресс. Тут же весь пейзаж несколько раз подряд поменял оттенок: между туч вспыхнуло и погасло зарево ртутного цвета. Странно. Обычно перед выбросом всполохи желтоватые, багряные или оранжевые, а тут — переливчато-серые, как жидкий металл.