— Она в саду с папой и девочками. Проходи в гостиную. Я принесу тебе что-нибудь выпить. — Бекки захлопнула входную дверь и провела Джонни в гостиную. — Присаживайся, пожалуйста. Что тебе принести?

— Чаю со льдом, если можно, — сказал Джонни и прошел в дальний угол комнаты к огромному окну, выходящему в сад. Отсюда было хорошо видно, как Рейчел катает по дорожкам инвалидную коляску отца. — Спасибо, — поблагодарил он, когда Бекки вернулась со стаканом чаю. — Это твои дети? — Он кивнул на трех девочек, которые возились в траве.

— Да. Вон та, с черными волосами, Лиза. Чуть помладше, светловолосая — Лорен, а малышку зовут Кейти. Надеюсь, ты не будешь возражать, если дети пообедают с нами? Они всегда присоединяются к нам на воскресный ленч.

— Я люблю детей.

— Правда? — Бекки и самой показалось, что вопрос ее прозвучал многозначительно, она вдруг живо представила, как Джонни нянчит собственных детей. Чтобы хоть как-то сгладить неловкость, она перевела разговор на другую тему: — Рейчел мне говорила, что ты и собак любишь.

— Говорила? — Медленная улыбка проплыла по его лицу, и он отхлебнул чаю. — А мне Рейчел говорила, что вы с мамой собак не любите.

— Почему? Вовсе нет. Просто у нас в доме никогда не было собак. У моих девочек есть кот.

— Замечательно.

Темы для разговора были исчерпаны. Бекки, которая никогда раньше не испытывала дискомфорта при общении с мужчинами, несколько растерялась, тщетно пытаясь подыскать подходящий сюжет. Джонни не смотрел на нее, он стоял, потягивая чай и наблюдая за Рейчел. По лицу его невозможно было угадать, о чем он думает. Бекки вспомнила о его дикой, бунтарской юности, о проведенных в тюрьме годах, об убийствах, которых, как уверяла Рейчел, он не совершал, и внутренне содрогнулась. Конечно, Джонни был шикарным мужчиной, но аура опасности, неизменно сопровождавшая его образ, никак не позволяла представить его рядом с сестрой. Милой мечтательницей Рейчел, такой умницей, до сих пор не совершившей, казалось, ни одного опрометчивого поступка. Рейчел, которая всегда умела находить правильные решения и исполняла их с завидным упорством. Представить ее вместе с таким головорезом, как Харрис — пусть даже и холеным, отутюженным, как сегодня; казалось невозможным.

— Рейчел… без ума от тебя, — вдруг выпалила Бекки. Ей стало интересно, что он скажет на это.

Рейчел никогда не имела такого успеха у мужчин, как сама Бекки, и, возможно, этот самец привлек ее именно своей откровенной сексуальностью. Бекки подумала о том, что, если уловит в его ответе легкое пренебрежение…

— Это она тебе сказала? — Джонни устремил на нее прямой немигающий взгляд, так что Бекки стало неуютно.

Она никак не могла понять, почему так нервничает в его присутствии. Может, дело в его репутации? Или во внешности? А может, в его костюме, поневоле вызывающем в ней ассоциацию с волком в овечьей шкуре?

— Да. Она сама мне сказала.

Он улыбнулся, и Бекки с изумлением обнаружила, что, помимо сногсшибательной внешности, он обладает огромным обаянием. Неудивительно, что Рейчел увлеклась им, притом очень серьезно. Если бы не Рейчел, подумала Бекки, она бы и сама не прочь была пофлиртовать с ним. Разумеется, ни о каких серьезных отношениях, тем более о замужестве, с Джонни Харрисом не могло быть и речи. Но легкий роман, флирт — почему бы нет? Это наверняка было бы волнующим эпизодом. Да, если только не выяснится, что он и есть тот самый маньяк-убийца, чего так опасалась Элизабет.

— Твоя сестра — удивительный человек.

Бекки прогнала прочь атаковавшие ее страхи.

— Я знаю. И рада, что ты это понимаешь.

Джонни как завороженный вновь устремил взгляд в окно, отхлебнул еще чаю и обернулся к Бекки:

— Рейчел говорила, что ты разводишься. Мне очень жаль.

— Спасибо. — Бекки собралась с духом. Если она хотела узнать настоящего Джонни Харриса, не стоило ходить вокруг да около. Светская беседа обязательно заведет в никуда. — Надеюсь, ты не истолкуешь мои слова как грубую попытку вмешаться в ваши отношения, но я хочу сказать, что сестра очень дорога мне. Ты… она… — Несмотря на отчаянные усилия, Бекки опять разволновалась. — Вы такие разные.

— Ну, на первый взгляд, пожалуй. Но твоя сестра обладает редким даром смотреть в глубину.

— Между вами пропасть в несколько лет.

— Меня это не смущает. Для меня она молодая женщина.

Мимолетная улыбка, сопровождавшая его слова, повергла Бекки в смущение, и она замолчала. Последовав примеру Джонни, она отпила чаю и посмотрела в окно на Рейчел, которая уже везла отца к дому. С развевающимися от ветра волосами, в ярко-желтом платье, широкая юбка которого путалась в ее стройных ногах, Рейчел выглядела гораздо моложе своих тридцати четырех лет. Ее лицо светилось любовью, когда она наклонилась к отцу и начала что-то говорить ему, хотя Бекки знала, что он не понимает ни слова и вряд ли вообще осознает, что к нему обращаются. Наблюдая за сестрой, Бекки чувствовала, как ее сердце переполняет нежность, но в то же время испытывала потребность защитить родное существо.

— Я хочу лишь одного — чтобы она была счастлива. Сестра заслуживает этого, — пылко заявила Бекки.

— В таком случае наши желания совпадают.

— Роб… ну, мужчина, с которым она встречалась… он замечательный человек. Фармацевт, имеет собственный дом, ему сорок лет. Он мог бы стать для нее хорошим мужем. — Слова Бекки были куда более многозначительны, чем это могло показаться.

— Тут я с тобой не соглашусь. Я думаю, уже через год она была бы глубоко несчастна, если бы совершила такую глупость и вышла за него замуж.

Бекки изумленно уставилась на Джонни:

— С чего ты взял?

— Потому что Рейчел из породы мечтателей. И это дано понять очень немногим, поскольку ее образ жизни совсем не соответствует ее внутреннему содержанию. Она видит мир иначе. Ее чувства, убеждения глубже, чем у других людей, к тому же Рейчел более ранима. Она заслуживает лучшей участи, чем стать милой женушкой какого-нибудь неандертальца. И не будет она счастлива в этой роли.

Бекки поразило, насколько точную и глубокую оценку дал Рейчел Джонни. Она бы никогда не подумала, что Харрис обладает такой проницательностью. Да что там говорить, до сегодняшнего дня она вообще сомневалась в том, что он способен мыслить.

Возможно, чувство Рейчел к Джонни имело под собой более серьезную базу, нежели то, что предполагала Бекки.

— Ну раз уж ты все это знаешь, надеюсь, отдаешь себе отчет в том, что можешь причинить ей тяжелую душевную травму.

— Я скорее отсеку себе руку, но не позволю причинить боль Рейчел.

Это незатейливое признание было исполнено такой искренности, что смело опасения, переполнявшие душу Бекки. Ей стало предельно ясно, что, сколько бы препятствий ни было на пути Рейчел к счастью с Джонни, чувства молодого человека не входили в их число.