Он услышал шаги в коридоре.

Они ворвались в дом. Прошли шесть футов направо. Два человека. Третий заходит сзади. Если третий есть. По декоративной дорожке, мимо растений и солнечных батарей, через ворота.

Пожалуйста, иди дальше.

В ящике запасных патронов не оказалось.

Шесть выстрелов.

Ричер шагнул к двери спальни. Он все еще слышал шум в коридоре. Снова прошел мимо фотографий в серебряных рамках, держась поближе к стене. «Питон» в вытянутой руке, взгляд на прицеле, четко и ясно, все остальное расплывается, мягкое освещение, шторы опущены для защиты от солнца, дом полон тусклых теней.

Ричер шагнул в дверной проем гостиной. Слева оставалась семья Лейров; они все еще сидели на диване, но начали двигаться. Шок сменился страхом. А Эмили овладела ярость. Она была готова броситься вперед. Ее родители собиралась отскочить назад. Справа находился диван, на котором сидели они с Чан, за ним Джек видел часть двери.

Ричер заметил двигающееся плечо. Силуэт на фоне света. Человек был напряжен, он готовился войти в гостиную.

Слева, сквозь раздвижную дверь, Джек увидел парня на заднем дворике. За столиком со свадебными подарками. И далее пустое пространство. Черная футболка, черные брюки. И «Ругер Р-85» с глушителем. Он держал оружие небрежно, опустив вдоль тела, над коленом и высокими ботинками, также черными. Они оделись соответственно своему заданию.

Где Чан?

Ричер не хотел стрелять до тех пор, пока не узнает, где она находится. Во всяком случае, не из «ствола» с патронами «магнум». И не в том направлении, где могла оказаться Мишель. Слишком много тусклых теней, слишком много вариантов безумного исхода. Пули могут отражаться от костей и пробивать стены. И то и другое сразу. Они могут вылететь из дома и попасть в окно соседа.

Где она?

Эмили сделала вдох, собираясь закричать, бикини и все прочее, естественная реакция на опасность, защита семьи и территории, а в ее случае еще и справедливое возмущение – началась ее волшебная неделя – и что, черт побери, эти люди о себе думают? Эван был спокойным человеком, который привык к экстремальным ситуациям, получил специальную подготовку и умел делать выводы на основании тестов и доказательств; к тому же он был умен, и все его сети искрили, но он не мог понять, что происходит, поэтому его тело дожидалось момента принятия решения. Лидия вжалась спиной в угол – жена и мать, сестра и тетя, она ушла в себя, решил Ричер или в раннюю версию своей личности; возможно, вновь стала истинной Маккенн, выросшей в суровых условиях, где треск ломающегося дерева и тяжелые шаги никогда не сулили ничего хорошего.

А потом парень из заднего дворика отодвинул дверь и вошел, и задняя часть мозга Ричера показала ему всю шахматную партию; теперь он ясно видел детали, словно дальнейший путь освещали яркие неоновые стрелы, огромные и гротескные детали, резкий поворот влево, пуля в грудь громилы из двора – более надежная цель, чем голова, – так она не должна пройти навылет. Это важно, учитывая, что соседние дома окружают деревянные заборы, но тогда повышалась вероятность того, что семья Лейр окажется окутанной густым розовым туманом сзади, волосы и все остальное, а это плохо, тяжелое травматическое переживание, в особенности в такую неделю; впрочем, Ричер уже знал, что неделя стала катастрофической – шахматная партия подсказывала, что сейчас здесь будет труп, падающий на пол частного дома. И в тот же миг «Питон» дважды выстрелил в то место, где находился силуэт плеча. Пули могли попасть или не попасть в цель, но в любом случае дадут ему дополнительную секунду, чтобы метнуться вокруг дивана и схватить «Ругер» мертвеца – три патрона потрачено, пятнадцать приобретено.

Но Ричер не сделал этих ходов, потому что уже знал, где находится Чан. Ее втолкнули в гостиную через главную дверь; она отчаянно сопротивлялась, но ее держали двое парней, заломив обе руки за спину. Одна рука зажимала рот, другая приставила дуло пистолета к голове. Еще один «Ругер» с глушителем. Ненадежный, громоздкий и слишком длинный для выбранной цели. Но, несомненно, вполне эффективный.

Ричер положил «Питон» на пол у себя за спиной, совершенно бесшумно, в тень у стены коридора, под последней из фотографий в серебряных рамках.

И вошел в гостиную.

Тип из заднего дворика прошел часть дуги, двое других шагнули в гостиную, заняв остальные части дуги на значительном расстоянии друг от друга. Одновременно один из них сильно толкнул Чан вперед, к дивану, на котором сидели Лейры. Мишель упала, но тут же поднялась на ноги и присела на край. Ричер опустился на подлокотник медленно и небрежно, стараясь, чтобы его фигура не несла угрозы. Он хотел остаться в этой части комнаты и прекрасно знал, что любому стоящему человеку предложат сесть – ведь тот, кто сидит, не так опасен.

Оказавшийся рядом с ним Эван откинулся на спинку дивана; дальше сидели Эмили и тяжело дышавшая Чан, которая наклонилась вперед. За ней вжалась в угол Лидия. Просторный диван для троих стал тесным для пятерых. К тому же теперь они превратились в одну мишень. Три «Ругера» располагались широким веером, точно на диаграмме зоны обстрела из старого учебника для пехоты по стрельбе.

Три «Ругера», трое парней. Черная одежда, коротко подстриженные волосы, бледная кожа. Крупные и достаточно тяжелые, однако худощавые. Впалые щеки. Трудные времена для ДНК в самом недавнем прошлом. Может быть, из Европы. Из далеких болотистых восточных местностей. Каждый сосед против каждого в течение последней тысячи лет. Они стояли совершенно неподвижно, успокаиваясь и оценивая обстановку, обдумывая изменившуюся ситуацию. При обычных обстоятельствах Ричер мог бы сказать: они знают, что делают, – но сейчас понимал, что они утратили контроль за ситуацией. Во всяком случае, у них возникли проблемы. Они импровизировали. Или готовились импровизировать. Или обдумывали возможную импровизацию. Как если б их собственная шахматная партия оказалась у развилки. Стрелка, указывающая направо, и стрелка, указывающая налево. Разные варианты. Свобода выбора. А это всегда опасно.

Они не шевелились. Не разговаривали. Может быть, в уголках их ртов прятались улыбки.

– Нам сказали, что мы найдем в доме мужчину и женщину, которые будут разговаривать с другой женщиной, – сказал тот, что стоял посередине.

Хороший английский, почти американский акцент, возможно, с едва заметными славянскими интонациями. Определенно Восточная Европа. Скверный характер, обиженный парень, чья жизнь представляла собой бесконечную череду неприятностей.

Никто ему не ответил.

– Но мы обнаружили двух мужчин и трех женщин, – продолжал он. – Одна из которых китаянка. Все это совершенно сбивает с толку. Так что расскажите мне, кто с кем разговаривал.

– Я американка, а не китаянка, – заявила Чан. – И мы вели общий разговор. Все беседовали со всеми. А теперь вы ответьте на мой вопрос. Кто, черт возьми, вы такие и что здесь делаете?

– Одна из вас чья-то сестра.