Гальперин сделал вид, будто не понял шутку, и продолжил. Ираида Петровна тем временем принесла кофе для Лапина и какао для директора, аккуратно, насколько это возможно с трясущимися руками, расставила чашки на столе и все той же разболтанной походкой вышла, притворив за собой дверь.

— У воспитанников было поверье, — говорил Иван Николаевич, — будто под зданием есть подземный город. Не знаю точно, кто его якобы построил, но этот кто-то, опять же по легенде, спрятал в галереях весьма ценный клад. В общем, стандартная история с сокровищем… Кстати, она довольно известна — мне рассказывали, сюда еще в шестидесятые пытались копатели приезжать, но их милиция задерживала. У детей, правда, иная версия.

— Какая же? — полюбопытствовал Лапин.

— Будто все они пропали в западном флигеле, — ответил Гальперин. — Том самом, который сгорел. Вы наверняка обратили внимание, что он не действующий. И вот будто бы копатели забирались туда, находили проход в этот подземный город, а там…

По стеклам в окне директорского кабинета забарабанил дождь, что-то ярко сверкнуло.

«Гроза в сентябре?» — удивился Лапин, а потом похолодел.

В короткой вспышке проявилось перекошенное болью лицо с темными провалами глазниц и тут же исчезло.

«Глупость какая, — отругал сам себя Лапин. — Облака испугался… Подумаешь, осенняя гроза. И не такое бывает. Значит, потеплеть должно».

— Так вот, — Гальперин тем временем обернулся, видимо, тоже заметив блеск странной молнии без грома, но никак это не прокомментировал. — Будто бы там они находили старинные золотые монеты, которые нельзя ронять.

— А что в таком случае происходило? — дождь усиливался, слегка убаюкивая расслабившегося журналиста. О жутком лице во вспышке он уже не вспоминал.

— Когда хотя бы одна такая монетка падала, из нее появлялись желто-зеленые люди и разрывали несчастного заживо, — усмехнулся директор. — Потом они якобы исчезали. Вы не представляете, Борис, сколько бессонных ночей проводят наши педагоги после таких рассказов. А вытравить их, увы, никак нельзя. У нас один мальчик, Рома Старшинов, очень впечатлительный. На самом деле нашел старинную монету во время прогулки и теперь таскает ее с собой везде. Лишь бы не уронить.

— А еще какие-нибудь жуткие байки знаете? — Лапин не спешил переходить к «Волге» и трагическим судьбам воспитанников детского дома. Пусть лучше Гальперин отвлечется на истории для рассказов в темноте, а потом…

— Да сплошная чепуха, — покачал головой директор. — То же самое, что мы с вами в пионерлагерях слышали, пусть у нас и разница в возрасте… Хотя, говорят, над входом здесь статуи крылатых демонов были. После революции их откололи, и куда они в итоге делись — никто не знает. Но будто бы по ночам они иногда проносятся над детским домом, и в этот момент нельзя выходить на улицу. Схватят и улетят, не сыщешь потом. Слушайте, Борис, быть может, вы лучше с детьми пообщаетесь? Но только со старшими, а то младших нам потом всем персоналом успокаивать.

— Да, если вы позволите, — улыбнулся Лапин. — Обещаю не мучить детей расспросами.

Отказываться нельзя, думал он в этот момент, иначе Гальперин что-то заподозрит. А так и сами дети вполне могут рассказать не только страшилки, но и что-то полезное. Наверняка ведь истории с монетами и исчезнувшими копателями не возникли на пустом месте. И эти статуи демонов — в западноевропейской традиции их, кажется, называли горгульями.

— Отлично, — расслабленно улыбнулся директор. — Я вас познакомлю с Петей и Гариком. Это друзья не разлей вода, а еще мастера истории рассказывать.

Глава 38. Западный флигель

Петя и Гарик, подростки шестнадцати лет, проживали в одной комнате еще с двумя парнями — смуглым Равшаном и вихрастым Виталиком. Но эти оба держались скромно, а заправилами в этом маленьком сообществе явно были мастера историй, как назвал их директор.

— Значит, про нас в газете напишут? — глаза Пети блестели от предвкушения.

— Не совсем про вас, — поправил его Лапин. — Про ваш детский дом и его легенды.

— Если честно, дядя Боря, это жутковатое место, — вздохнул Гарик.

За окном продолжал лить холодный осенний дождик, ветер качал вековые сосны, и в подступающей темноте это производило гнетущее впечатление. Даже странно, почему этот приют построили именно здесь, подумал журналист. При царе-то, может, и не подумали об этом, но потом ведь можно было перенести детдом в современное здание в какой-нибудь светлой березовой роще?

— А что в этом месте такого жуткого? — вслух поинтересовался Лапин.

— Ну, вы же не просто так сюда приехали? — развел руками Петя. — Знаете, что этот приют горел, куча детей погибло, призраки ходят… То есть мы-то их, если честно, не видели, но старшие, которые недавно выпустились, нам говорили, что встречали привидений.

— И дэвы по ночам прилетают, — неожиданно добавил молчавший до этого Равшан. — Ну, демоны, если по-русски.

— Это которые появились после исчезновения статуй? — показал свою осведомленность Борис.

— Есть и такая история, — кивнул, подтверждая, Гарик. — У нас тут давно очень женщина работала уборщицей. У нее еще лицо красное было, ее некоторые старшаки из-за этого дразнили. Так вот она рассказывала, что раньше в нашем городе жили охотники на нечисть. Они демонов ловили и их в статуи запечатывали. Вот эти фигуры, про которые вы говорите, как раз одни из таких.

«Занятная легенда, — подумал Лапин. — Эдакая инквизиция… Странно только, что про этих демоноборцев ничего в краеведческой литературе нет. Хотя это ведь пережиток старого строя, неудивительно. Но, с другой-то стороны, должны же какие-то упоминания остаться? В архивах, например. Надо, пожалуй, туда наведаться».

— Эта женщина говорила, что после революции безбожники-комиссары статуи сняли и разбили, — продолжал тем временем черноволосый курчавый Гарик. — Тем самым они освободили демонов, они в кого-то вселились и с тех пор обитают где-то рядом, охотясь на детей.

— Тут спать всегда очень страшно, — вновь подал голос Равшан. — Какое-то неприятное очень чувство…

— Это правда, — неожиданно подтвердил Петя. — Заснуть тяжело. Младшие иногда жалуются, что в коридоре у дверей как будто всю ночь кто-то караулит. А если свет включить, никого нет, и ощущение пропадает. Поэтому у нас мелкота, кто повпечатлительнее, с включенными лампами спит.

— И что, персонал не ругает? — поинтересовался Лапин.

— Ругает, — уверенно кивнул Петя. — Просто ребята ждут, пока все уснут, и только тогда включают.

— А вы? — Борис по очереди посмотрел на каждого из ребят.

Подростки мялись. Видно было, что их и вправду что-то тревожит, тем более что они уже начали ему открываться, но вот признание в том, что они, взрослые парни, спят со светом, потому что боятся неизвестного в темном коридоре… Нет, это им явно давалось с трудом.

— Иногда, — тихо