нами потянулся хвост надсмотрщиков. Они даже не пытались скрыться в толпе, медленно шли на опережение, замыкая нас в контролируемый квадрат.

– За мной, – крякнул Гора и сиганул через бетонное ограждение, сокращая путь по сочному газону.

Горожане, уже предвкушая длинные майские праздники, лениво грелись на уличных террасах кафе и скамейках. Мы пробирались сквозь толпу, пока друг не махнул в сторону ресторана на воде «Штиль». Парковка около старого пароходика была забита так, что пройти было невозможно. Раевский взобрался на парапет и, придерживаясь за металлические цепи, перепрыгнул прямо на борт. Дурной пример заразителен, поэтому следом сиганули и мы с Горой.

– Мы к бару, – махнул Рай встрепенувшемуся администратору.

– Зал закрыт!

– А мы свои, – Гора повернулся ко мне. – Документы есть? Каратик, кажется, и эту лодочку продал Верке, да, Вьюник?

– Вьюник? – администратор вытянулся в струну и отошёл в сторону. – Пройдемте, я организую для вас приватную зону у бара.

На второй палубе и правда проходило какое-то пышное мероприятие. Играла живая музыка, толпа гудела, толкала тосты и отчаянно билась бокалами. Сотрудники ресторана открыли для нас кабинку с видом на реку, и мы с шумом ввалились внутрь. Скрытое от посторонних глаз помещение было небольшим, приятно мрачным и… прозрачным? Нас будто заперли в кубе, стены которого были из закалённого черного стекла, чуть пропускающего свет основного банкетного зала. По периметру стоял мягкий диван в обивке цвета морской волны, а в центре – круглый стеклянный стол, внутри которого был настоящий штурвал с реальными потертостями.

– Водку и закуску, – шикнул Рай официантке и захлопнул дверь прямо перед её носом. – Давай, Вьюга, рассказывай, а то мы тебе камень на шею, и за борт. Погибнешь не столь эпично, зато не от рук Исаева, Иванецкого или Воронкова.

– Знаешь почему Воронков помог? – я закурил и стал раскладывать салфетки по столу. – Ну, смотри, Денис. Западло копать на друзей? Западло им не верить? Или думать, что сын лучшего друга, которого ты нянчил с пелёнок, причастен к убийству твоей единственной дочери? Или, быть может, западло верить сыну врага?

– Какое, на хер, западло? Я бы удушил собственными руками, если бы получил хоть одну причину сомневаться! – взревел Горислав и жахнул кулаком по столу. – И думать бы не стал!

– Правильно! А теперь голову включайте, дорогие мои счетоводы! Он продал мне наживку, с которой мне придётся разбираться в одиночку. Если прогорю – он чист и с аэропортиком, а если я прав?

– Он сам их уберёт… – выдохнул Рай, и на его лице заиграла улыбка. – Сукин ты сын, Вьюга!

– Он же в структуре! Если смогу покачнуть его одним более-менее убедительным сомнением, то в тюрьме до суда не доживут ни Иван, ни его папашка. Заточка, и доброй ночки! – я откинулся на спинку кресла, пуская дым в потолок. – Да, цена высокая. Но это гарантия, что я доведу дело до конца. Это цена за то, что он не прихлопнул меня прямо там, на кладбище.

– А твой отец знает?

– Нет, иначе и от него пришлось бы откупаться, – я рассмеялся и кивнул официантке, вкатившей сервировочный столик. Она быстро накрыла на стол, аккуратно обходя разложенные мной салфетки. – Это он ещё не знает, что скоро станет свёкром дочери Исаева.

– Ты такой самоуверенный болван! – Рай разлил водку и толкнул стопки нам в руки. – Как ты собираешься заставить Леську всё вспомнить? Даже Герберт сказал, что тут фифти-фифти. Её психика растерзана, мы даже не знаем, что именно она видела тем вечером. А вдруг на её глазах убили Воронкову? Вдруг, вспомнив это, она сойдёт с ума? А? Тебя устроит такая цена за возможность быть с ней? Да, тебя она вспомнит, а жить ей потом дальше как?

– А ты что мне предлагаешь? Забыть о ней? Да? Сделать вид, что и не было ничего между нами? – хоть и сдерживался, но ярость сумела пробиться, и под горячую руку попал Рай. – Я не смогу, как ты, всю жизнь бежать и существовать догадками! А что было бы, если…? А может…? А может, Рай, на хуй всех послать и жить так, как хочется? Может, не всрался мне этот аэропорт? А может, и пули я получал только для того, чтобы встретить её?

Говорил не с целью обидеть, а чтобы отстоять свою точку зрения. Пытался объяснить, что, оказалось, у любви нет денежного эквивалента. Ты либо любишь, либо нет! Либо готов брать за себя ответственность, либо нет. А у меня ещё хуже ситуация! Я бесповоротно влип, влюбившись в мою Крошку. И тут нет места торгу.

– Слушай, а я начинаю верить в твоё безумие, – Раевский, вместо того чтобы вспыхнуть ответным ядом, вдруг заулыбался, заговорщицки смотря на Горозию. – И в совпадения Вьюник вдруг поверил, и в судьбу, и денег ему не жаль, только Лесю Исаеву подавай. Грезит фамилию ей сменить и своей назвать, чудеса! Как считаешь, Гора, быть может, им и правда суждено быть вместе? А мы им только мешаем?

– Мешаем? – Горозия сложил руки на груди, тоже растянулся в странной улыбке. – Мы им помогаем, друг мой Раевский. Кто выпить захотел? Я! Значит, и крёстным тоже буду я!

– Хер тебе! – Раевский кинул оливкой в Горислава, а тот с громким хохотом выгнулся, но закусь поймал. – Я первый предложил.

– Вы бредите, что ли? – переводил взгляд с одного безумного на другого, пока не понял, что смотрят они вовсе не на меня, а куда-то за спину…

Обернулся, и мой мир поплыл.

Совпадения? Да нет, блядь. Это судьба! Эта коварная особа не просто водит меня вокруг Леськи, она добить меня хочет!

Слух резанул крик: «Горько!».

Смотрел, как Иванецкий держит мою Крошку за локти, отчаянно пытаясь поднять с кресла. Да тут Вангой не нужно быть, чтобы понять, для чего! Не видел её лица, не мог прочитать эмоции, но и не нужно было. Язык её тела выдавал нежелание, моя девочка сопротивлялась, громко хохоча ему в лицо. Так смело, открыто… Она не боялась, не обращала внимания на удивленные взгляды собравшихся.

– Сигнализация, – это мысль была первой, с силой ударившей в темечко. И только я проговорил её, как Горозия уже взметнул на спинку дивана, закрывая отток вентиляции, а Раевский встал на стол и начал дымить, как паровоз, аж двумя прикуренными сигаретами. Я буквально врос в стекло, пытался усмирить ярость, которой хватило бы на сокрушительный взрыв. Нельзя… Это моё поле боя, а значит, и правила будут мои.

«Внимание! В зоне, где вы находитесь, обнаружено задымление!»

Противный компьютерный голос сейчас был самой желанной песней