Хлоя тяжело вздохнула и, пропустив его реплику мимо ушей, отправила в рот два крайне подозрительных арахисовых орешка.

– Жаль, что ты решила от этого отказаться. Ничто так не укрепляет отношения, как отличный секс. И не делай такое лицо. Я имею в виду, это тоже важно.

Почесав щеку, она добавила:

– Так же важно, как когда вам весело вместе. Я убеждена, главное – секс и веселье. Вот вам ключ к успеху.

– У нас были и секс, и веселье.

Хлоя выглядела так, словно не прочь задремать.

– Прекрасный подонок тоже просто звезда в постели, – пробормотала она.

– Полное отсутствие секса в моей жизни не менее изумительно, – простонал Джордж. – Спасибо, что поинтересовались. Неужели женщины и правда все время говорят о сексе?

Хлоя ответила «да» в ту же секунду, когда я произнесла «вообще-то нет».

Затем, подумав еще раз, я признала «вообще-то да», как раз когда она сказала «нет, не думаю».

Мы рухнули друг на друга, содрогаясь от смеха, но мое веселье быстро угасло, когда через порог бара переступила высокая тень. Сердце бешено забилось. Я резко выпрямилась на стуле. У тени были широкие плечи и такие же светло-каштановые волосы…

Но это был не Макс.

В груди сжалось так, словно сердце готово было выскочить.

– Ох, – простонала я, потирая грудь. – В последний раз, когда мне было так грустно, я разозлилась до чертиков. А сейчас мне просто больно.

Хлоя приобняла меня.

– Мужики – козлы.

Ее мобильник разразился звоном, и она ответила практически после первого же сигнала.

– Я в баре.

Молча выслушав, что ей говорили на том конце линии, она продолжила:

– Да, мы напиваемся в рабочее время… Она грустит, а я хочу его кастрировать… Да, знаю… Обещаю, что не заблюю новый ковер, успокойся. Давай, до встречи.

Нажав отбой, Хлоя показала мобильнику средний палец.

– Пусть не воображает себя большим начальником.

А затем, привалившись ко мне, заявила:

– Ты заслуживаешь такого парня, как Беннетт.

Джордж, склонившись над нами, окинул нас пристальным взглядом и покачал головой.

– Вы две уже в дугу. Завтра мы попробуем взбодрить Сару по-нашему, по-гомосячьи.

Во вторник Джордж затащил нас в гей-бар, битком набитый людьми и сотрясающийся от громовой музыки. Как раз в такое заведение мне и хотелось пойти с ним в более счастливые времена, но сейчас все это лишь напомнило мне о том, насколько я несчастна. И, говоря откровенно, мне вовсе не хотелось гулять и развлекаться. И не хотелось торчать среди пятидесяти трущихся друг о друга мужиков. Мне просто надо было как-то убить время, дожить до того момента, когда Макс уже ничего не будет значить. Больше всего меня пугало то, что я разлюбилаЭнди почти мгновенно – не прошло и недели, как я уже была с Максом. Но в душе крепло подозрение, что на сей раз я буду залечивать раны куда дольше.

В конце концов я включила мобильник в четверг утром и обнаружила семнадцать пропущенных звонков от Макса – но он не оставил ни одного голосового сообщения. В понедельник и вторник он отправил мне около двадцати смс. Я прочла их.

«Позвони мне»

«Сара, я видел “Пост”. Позвони мне».

И так далее, в том же духе: «позвони», «напиши», «дай знать, что ты получаешь мои сообщения». Я как раз собиралась позвонить, когда увидела последнее смс – и в сердце немедленно звякнул сигнал тревоги.

«Сара, я знаю, что это очень плохо выглядит. Но это не то, о чем ты думаешь».

Превосходно! Сколько раз мне пришлось выслушивать этов своей прошлой жизни? Правда заключается в том, что, когда тебе говорят такое, в конечном счете ты почти всегда оказываешься права. Это именно то, о чем ты думала. У меня ушла вечность на то, чтобы усвоить урок, и я не собиралась так просто стирать такую полезную программу.

Я снова отключила мобильник, на сей раз твердо намереваясь больше его не включать.

Я знала, что Макс вернулся в пятницу, но так и не позвонила. Он не удосужился зайти ко мне на работу, а после того, как я через несколько дней все же включила телефон и проверила сообщения, обнаружилось, что и звонить он перестал.

Что было хуже: его банальная отговорка или молчание?

Была ли я к нему справедлива? Терпеть не могу это подвешенное состояние между злостью и неопределенностью. Я так надолго застряла в нем, когда мы жили с Энди – ощущая, что у меня за спиной что-то происходит, но никогда не будучи уверенной до конца. И вот я снова разрывалась между чувством вины и твердой уверенностью, что Макс меня обманывает. Только теперь боль была намного сильнее, потому что на сей раз я действительно полагала, что Макс достойный мужчина. Только сейчас я осознала, что в отношении Энди этого никогда не чувствовала. Может, я просто хотела сделатьего достойным мужчиной.

Что там за история с другой женщиной? Может, он познакомился с ней до того, как у нас начались серьезные отношения? И стоит ли обвинять его в этом, даже если мы условились хранить верность друг другу? Но когда был сделан тот снимок? Неужели и вправду всего за пару дней до того, как он провел ночь у меня дома?

– Сара-душка, ты практически думаешь мне прямо в ушко, – проорал Джордж из приемной. – И я улавливаю нотку истерики в твоих лихорадочных раздумьях. Спокойствие, только спокойствие! Я положил фляжку в ящик твоего стола. Она розовая и блестящая, но не разевай на нее роток – она моя.

Я открыла ящик.

– Что в ней?

– Скотч.

Захлопнув ящик, я простонала:

– Ни за что. Это фирменное пойло Макса Стеллы.

– Я в курсе.

Я яростно уставилась на стену, надеясь, что мой взгляд прожжет ее и вопьется в затылок Джорджу.

– Ты козел.

– Ты ему не звонила, так ведь?

– Нет. А надо? – спросила я, прижав руку к лицу. – Можешь не отвечать. На этой неделе у него в меню испанская кухня. Конечно же, я не должна ему звонить.

Встав, я с грохотом захлопнула дверь – но не успела вновь опуститься в кресло, как в нее три раза деликатно стукнули.

– Можешь войти, Джордж, – прорычала я, признавая поражение. – Но я не собираюсь пить скотч.

Однако в кабинет вошел Беннетт и немедленно заполнил собой пространство, как удавалось только Беннетту Райану. Я выпрямилась в кресле и инстинктивно взглянула на стол, проверяя, аккуратно ли разложены папки.

– Привет, Беннетт. Насчет скотча, разумеется, была шутка. Я не пью на рабочем месте.

Он улыбнулся.