— Было дело…

— Вы успели что-то им сказать?

— Как я их ненавижу.

— Хорошо, — одобрил Флавиус. — Здесь направо… Ваше животное умеет поворачивать?

— Умеет, мать его!.. — ругнулся Витька, пытаясь направить Орка в нужную сторону. — Это я не умею им поворачивать…

— Ваше величество!

Кира оглянулась и никого не увидела. Потом, догадавшись, опустила взгляд и узнала молодого гнома из тех двух, что были посланы в помощь Кантору.

— Что у вас?

— Кантор просил передать, что у него кончились патроны к пулемету.

— Их больше нет вообще. Пусть спускается ниже, противник вот-вот прорвется в недоступную для обстрела зону.

— И еще он сказал, что со стороны города подтягиваются еще какие-то люди. Собираются на площади Справедливости мелкими группами, пока не выступают, чего-то ждут.

Кира подошла к окну и всмотрелась в предрассветную тьму, едва-едва разбавленную тусклыми уличными фонарями. Прожектор на башне давно разбили, подсветить было нечем. Вряд ли кто-то, кроме Кантора, сможет точнее разглядеть, что там происходит на темных улицах. Хоть он и жаловался всегда, что плохо видит в темноте, эльфийская наследственность все же давала ему преимущество перед обычными людьми.

— Зигфрид, — окликнула королева, вспомнив, как зовут парня, — а вы — я имею в виду, гномы — видите в темноте?

— Не так хорошо, как Кантор, — признался гном. — Если близко, то видим, но там слишком далеко.

— У него труба еще цела?

— Да. В нее и смотрел. Люди с оружием, некоторые в легких доспехах, остальные одеты кто во что.

— Спасибо, буду иметь в виду. Будешь подниматься, загляни заодно к своим, передай, пусть тоже спускаются. Еще минут десять — двадцать, и поле боя переместится на первый этаж.

А потом в коридоры. На лестницы. В комнаты.

Если противник не введет резерв, еще есть возможность остановить ворвавшихся внутрь, перестрелять из укрытий, смять в рукопашной. Но если то, что видел Кантор, — их подкрепление, придется туго… Где же Элмар с обещанной подмогой? Неужели не доехал? Неужели нарвался на засаду? Или его зверь застрял в каком-то узком месте и он теперь добирается пешком?

Ей очень хотелось верить во второй вариант, потому что если случился первый — как потом объяснять это Шеллару?

Они были уже почти у цели, когда действие стимулятора закончилось и пришлось повторить, хотя инструкция и рекомендовала прибегать к препарату только в крайнем случае, с максимальной осторожностью, и строго соблюдать дозировку. К сожалению, в инструкции не упоминалось других решений для проблемы «Как удержать в повиновении огромную кусачую скотину при условии частичного нарушения мышечной активности у наездника?». Поэтому на инструкцию Витька просто забил.

Ворота при необходимости не понадобилось бы даже взрывать — хватило бы хорошенько разогнать Орка. Но и необходимости такой не возникло. Заслышав традиционный для всех миров окрик «Стой, кто идет?», господин Флавиус лишь пристально взглянул на вопрошавшего, зловеще понизил голос и вежливо прошипел:

— Не узнаете?

Витька припомнил, что главу департамента Безопасности побаивался даже отчаянный Максов сын, и подумал, что этого полезнейшего господина ему не иначе как Дэновы боги послали (от своих он подобных подарков давно отучился ждать). Без него он бы еще полчаса тут объяснял, кто он и что кому хотел сказать Элмар, который как раз сейчас ничегошеньки сказать не способен. А потом еще доказывать, что он не врет, что Элмар хотел сказать именно так, а не наоборот, и вообще это не он сам его подстрелил…

— Где полковник? — коротко поинтересовался Флавиус, уверенно въезжая в распахнутые ворота. — Где все старшие офицеры?

— У них совещание, — чуть ли не хором отрапортовали солдаты.

— Совещаются, как выгоднее родину продать? — вкрадчиво уточнил министр и направил коня к ближайшему зданию, в окнах которого горел свет. — Срочно найдите врача и поднимайте гарнизон по тревоге. Чтобы, когда я закончу воспитательную работу с командованием, личный состав стоял в полной боевой готовности, а его высочеству была оказана необходимая медицинская помощь. Четверо — со мной. Виктор, вы останетесь снаружи, присмотрите за его высочеством.

Он даже не оглянулся проследить, как выполняются его приказания. И без того было слышно, что с подобающим рвением.

У крыльца Флавиус остановил коня, внимательно посмотрел на светящиеся окна, из-за которых доносился нездоровый шум, словно там то и дело роняли шкаф со скобяными изделиями. То ли торговались так азартно, то ли уже делили выручку от продажи родины.

— Помогите мне спешиться, — тихо и серьезно произнес министр. — Сами оставайтесь в седле и следите за окнами. Если оттуда кто-то выскочит и попытается скрыться, стреляйте по ногам. Не попадете — стреляйте на поражение или натравите зверя.

Витька спрыгнул на землю, предупредительно рявкнув на Орка, и подставил главе департамента плечо.

— Вы один пойдете? Может, мне лучше с вами?

— Нас только двое, и один должен остаться снаружи… Благодарю, дальше я сам.

— Хоть пистолет возьмите.

— У меня есть.

Флавиус достал из-под куртки оружие, поднялся по ступенькам и скрылся за дверью. Через несколько мгновений там воцарилась тишина, затем послышались изумленные возгласы, моментально перешедшие в галдеж. Раздались два выстрела, и опять все стихло.

Из окна так никто и не выпрыгнул, а еще через несколько минут на крыльцо начали выбегать офицеры. Похоже, сделка по продаже родины не состоялась ввиду явной убыточности.

— Это все? — Саня Сидоренко нервно оглянулся. Среди такого количества уголовных морд он чувствовал себя неуютно.

— Все, кого удалось собрать, — пробасил здоровенный бородатый детина в клепаной коже — доверенное лицо Астуриаса, местный бандит по кличке Борода. По мнению Сани, «доверенное лицо» вернее было бы назвать «доверенной рожей». Его бурная уголовная биография была прописана на всех видимых частях тела — татуировки, шрамы и даже каторжное клеймо, притом что в относительно цивилизованном Ортане их ставили только самым закоренелым рецидивистам. Остальные в большей или меньшей степени походили на предводителя, и Саня с затаенным ужасом пытался представить, как Астуриас собирается контролировать эту толпу отморозков.

— Пора, — сказал он. — Больше ждать нельзя.

— Значит, кто опоздал — останется без доли, — хохотнул Борода, любовно оглядывая новенькую винтовку. — Все как договорились — что унесем, то наше.

— Да, как договорились, — кивнул Саня.

— Братва, — возвысил голос клейменый авторитет, — двинулись!

Толпа зашевелилась, зашуршала, забряцала, и в этом шуме никто не расслышал тихого щелчка и почти бесшумного звука распрямляющейся тетивы. Даже когда Борода уже упал, нацелившись в темное небо арбалетным болтом, торчащим из правой глазницы, это увидели только те, кто стоял рядом. Дальние лишь удивленно оглядывались, пытаясь сообразить, что случилось и почему никто никуда не двинулся, хотя команда была. Когда же новость разлетелась по толпе, на площади начался ад, бедлам и столпотворение. Сразу десяток особо внимательных и впечатлительных узрели убийцу в десятке разных мест, и во все эти места одновременно ринулись самые деятельные и горячие поборники справедливости. Ор поднялся такой, что убийца легко мог удрать хоть на каппийском грузовике, все равно никто бы не услышал. Громилы рассыпались по площади, забыв, зачем собирались, и горя желанием найти, поймать и примерно наказать, благо место как раз подходящее. Как согнать их обратно и заставить что-то делать, Саня не представлял.