Повернув ключ, Клайд положил его в карман.

— Миссис Крюгер, Эрих предельно ясно сказал об этом. Он не хочет, чтобы вы брали машины, и сказал мне: если вам что нужно до того, как он вернется, вы должны просто сказать, а я прослежу за тем, чтобы вы это получили. Но он сказал очень четко, что не хочет, чтобы вам давали деньги. Сказал, если я дам вам хоть десять центов из кассы фермы или одолжу из своих денег, это будет стоить мне работы.

Что-то в ее лице заставило Клайда смягчиться:

— Миссис Крюгер, у вас будет все, что хотите. Просто скажите мне, что вам нужно.

— Мне нужно...

Прикусив губу, Дженни развернулась и выскочила из конторы. Она бежала по тропинке, и ее ослепляли слезы гнева и унижения.

По бледной кирпичной стене дома, словно занавеси, расстилались вечерние тени. На опушке леса, на фоне нагих кленов и берез выделялись зеленые норвежские сосны. Из-за тяжелых угольных туч на горизонте падали рассеянные солнечные лучи, раскрашивая небо прекрасными холодными оттенками лилового, розового и алого.

Зимнее небо. Зимнее место. Оно стало для Дженни тюрьмой.

В восемь минут восьмого Дженни потянулась к телефону, чтобы позвонить Марку. Когда ее рука коснулась трубки, телефон зазвонил. Дженни схватила трубку:

— Алло.

— Дженни, ты, должно быть, сидишь на телефоне. Ждешь звонка? — В дразнящем голосе Эриха послышалась резкая нотка.

Ладони у Дженни стали влажными, и она невольно крепче стиснула трубку.

— Я надеялась поговорить с тобой.

Естественный ли у нее голос? Заметна ли ее нервозность?

— Эрих, как девочки?

— Отлично, конечно же. Чем ты занималась сегодня, Дженни?

— Ничем особым. Эльза теперь не приходит, и я больше занята домом. Мне это нравится. — Закрыв глаза и тщательно подбирая слова, она непринужденно добавила: — Кстати, я видела Джо. — И торопливо продолжила, не желая врать и признаваться, что ходила к Экерсам домой: — Эрих, он так рад, что ты снова взял его на работу.

— Полагаю, он пересказал тебе и остальной наш с ним разговор?

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду ту подтасованную историю, что он будто бы видел, как ты садишься в машину, а потом решил, что не видел. Ты мне не говорила, что Джо рассказал тебе, как той ночью видел тебя в машине. Я-то всегда думал, что тебя видела только Руни.

— Но Джо говорил... он рассказал мне, что рассказал тебе... он уверен, что это был кто-то другой в моем пальто.

— Джен, ты подписала то признание?

— Эрих, разве ты не понимаешь, что у нас есть свидетель, который клянется...

— Ты хочешь сказать, у нас есть свидетель, который знает, что видел тебя, и который теперь, чтобы втереться ко мне в доверие и получить обратно работу, хочет изменить эту историю. Дженни, перестань увиливать. Либо в следующий раз, как я позвоню, ты прочтешь мне признание, либо увидишь девочек уже взрослыми.

Тут Дженни сорвалась:

— Я не позволю тебе сделать это. Я получу ордер на твой арест. Они мои дети. Ты не сможешь сбежать с ними.

— Дженни, они настолько же мои, насколько твои. Я всего лишь увез их отдыхать. Я тебя предупреждал, нет такого судьи, который отдаст их тебе. У меня целый город свидетелей, которые присягнут, что я замечательный отец. Дженни, я люблю тебя настолько, что могу дать тебе возможность жить с дочерьми, и забочусь о тебе. Не дави на меня. До свидания, Дженни. Скоро позвоню.

Дженни уставилась на молчащую трубку. Исчезла слабая уверенность, которую она начала обретать.

«Сдайся, — подсказывало ей что-то. — Напиши признание. Прочитай ему. Покончи с этим».

Нет. Сжав губы, Дженни набрала номер Марка.

Тот ответил после первого же гудка:

— Доктор Гарретт.

— Марк...

Почему, стоило ей услышать его глубокий, теплый голос, как на глазах сразу выступили слезы?

— Дженни, в чем дело? Ты где?

— Марк, я... Не мог бы ты... Мне нужнос тобой поговорить. — Помолчав, Дженни продолжила: — Но я не хочу, чтобы тебя видели здесь. Если я срежу дорогу через западное поле, ты меня подберешь? Если только... ну... если у тебя есть какие-то планы, не беспокойся...

— Жди около мельницы. Буду через пятнадцать минут.

Поднявшись в спальню, Дженни включила ночник у кровати. Оставила свет на кухне и небольшую лампу в гостиной. Если в доме будет темно, Клайд может начать выяснять, в чем дело.

Придется рискнуть, рассчитывая на то, что в следующие несколько часов Эрих звонить не станет.

Выйдя из дома, Дженни прошла в тени конюшни и навесов. За электрическими оградами она видела силуэты коров у навесов. На снегу пищи не было, так что скот, как правило, держался ближе к кормушкам.

Минут через десять после того, как Дженни подошла к мельнице, она услышала шум мотора. Марк вел машину, включив ближний свет. Шагнув на открытое место, Дженни помахала рукой. Остановив машину, Марк потянулся и открыл ей дверцу.

Казалось, он понимает, что она хочет уехать поскорее. Только когда они выехали на дорогу округа, Марк заговорил:

— Дженни, я думал, что вы с Эрихом в Хьюстоне.

— Мы не поехали.

— Эрих знает, что ты звонила мне?

— Его нет. Детей он забрал.

Марк присвистнул.

— Так вот что папа...

Он замолчал. Дженни почувствовала его быстрый взгляд, заметила обветренную кожу, густые песочные волосы, длинные пальцы, обхватившие руль. С Эрихом ей всегда было тревожно, атмосферу накаляло само его присутствие. Марк же оказывал на нее прямо противоположное действие.

Прошло много месяцев с того дня, как Дженни побывала в его доме. Ночью там было так же уютно. К камину придвинуто кресло со слегка потертой бархатной обивкой. Перед диваном с низкой спинкой и изогнутыми подлокотниками - большой дубовый кофейный столик, на котором лежат газеты и журналы. Полки по сторонам камина забиты книгами.

Марк забрал у Дженни пальто.

— От сельской жизни ты явно не поправилась, — заметил он. — Ужинала?

— Нет.

— Я так и думал. — Марк налил им хереса. — Сегодня у домработницы выходной. Когда ты позвонила, я как раз собирался приготовить гамбургер. Сейчас вернусь.

Дженни села на диван, потом нагнулась, сняла сапоги и поджала ноги. Когда она была маленькой, у них с Наной был такой же диван. Дженни помнила, как дождливыми днями забиралась в уголок и, счастливая, часами читала.

Через несколько минут вернулся Марк с подносом.

— Роскошь Миннесоты, — улыбнулся он. — Гамбургеры, картофель фри, салат-латук и помидоры.