Не от усталости, что наваливалась плитой весом в тонну, казалось. А потому, что накрыло память воспоминаниями обо всем, что между ними пылало. Черт! Нет, все же в некотором плане раньше было проще. Когда ничего объяснять не нужно и оба доверяют интуиции только, да друг другу.

— Ты же сама знаешь, как правильно. И тоже не нарушила бы инструкции, хоть на куски тебя рвало бы. Ты, моя Аля, такая же, я знаю. Мы оба из одного теста. Иногда себе во вред. Потому и поняли друг друга, и приняли моментально.

Из какого-то самого дна зачерпнув силы, отклонился немного и, обхватив ее лицо право рукой. Надавил большим пальцем на скулу, чтоб Аля ему в глаза посмотрела, не отворачивалась.

— Потому и я все переиграл, с ног на голову прошлую жизнь перевернул, чтоб к тебе сегодня прийти уже открыто, под своим именем, — поймав ее взгляд, просто признал так, как оно было.

Ответить ему просто не было сил, даже если где-то глубоко внутри признавала адекватность доводов. И все эти моменты по правилам и порядку… Сама бы устав не нарушила, тут он прав… И это тоже бесит, кстати.

Слишком сильно сжимала изнутри обида, чересчур многое Алина вынесла за несколько дней. А эта последняя неделя, когда считала его мертвым… будто подкосило нечто в ее здравомыслии и умении контролировать себя. Хотелось банально орать. И биться, бессмысленно и бесцельно, даже понимая, что, вероятней всего, не сможет причинить ему вред. По своим собственным внутренним причинам. Потому что любит.

Но и просто кивнуть сейчас — не хватало выдержки. Как раз из-за всего, что бурлило, разрывая голову и душу изнутри.

— Пошли работать, — повторила упрямо, пусть и не была в состоянии отвести взгляд от него. Отступила на шаг.

Наверное, это было совсем не по-взрослому и неразумно, реально ворчит, словно подросток. Некой частью разума, еще не разучившейся логику ощущать, Алина это осознавала. И все же… слишком много всего. Чересчур. Как просто головой не двинулась?!

Возможно, Дима понял это по ее взгляду. Прекрасно же ее изучил. А умение это использовать — основа его деятельности, очевидно. Так или иначе, настаивать на продолжении выяснений не стал. Да и не удерживал.

— Хорошо, Аля. Пошли, — согласился он так, будто это его идея.

Забавно, наверное, то, что и она уловила его настрой… Но при этом, надо признать, мужчина таким итогом доволен не был. Однако это ведь не он десять дней оплакивал ее! В конце-то концов, Алине позволительно после подобного стать нервной и взвинченной!

И тут все ее праведное негодование просто-таки разлетелось на куски!

Стоило лишь уловить, с каким усилием и тяжестью Дима от стены оттолкнулся, чтобы выпрямиться и не задеть травмированную руку. Ни звука не вырвалось у него, только она же моментально заметила, какой ценой: и напряженную линию челюсти, и линии, изрезавшие щеки, тут же засекла.

Ах, ты ж черт! У Алины все внутри сжалось!

Ничего не говоря, потому что в горле все еще ком обиды стоял, не делся никуда, вернулась впритык к нему. Так, чтоб плечом Диме в здоровый бок упираться. Понятно, что не позволит обхватить и довести на глазах у всех. И сейчас вон сверкнул глазами, как бы намекая, что в состоянии сам справиться, не слабак.

Ага, она верила… да и кто ж спорил? Но и наблюдать за тем, как он или грохнется или последние силы на вот этот вот проход до кабинета истратит, а потом будет медленно доходить в течение дня — желания не имела.

— Я справлюсь, Аля. В состоянии дойти до двери, — самоуверенно заявил этот идиот, будто решил, что она его гримасы не уловила.

И тут же на ее плечо навалился. Как же, как же.

— Знаешь, второй раз со всей этой чехардой вокруг твоей смерти я могу и не справиться, — огрызнулась она, ногой подтянув к себе трость подполковника.

Казалось, Диме та сейчас больше нужна, он, вообще, не выглядел настолько стабильным, чтоб отойти от стены и на шаг. Даже слегка пошатывался.

Но всем видом при этом давал понять, что спорить станет до потери сознания.

Что виделось вполне близкой перспективой, кстати.

— Потому, будь добр, заткнись, обопрись и не мешай мне тебя до кабинета довести… А то вырублю и потащу, — пригрозила вполне себе серьезно.

Еще и глянула на него так внушительно…

И вот это вот зря сделала, конечно. Потому как совершенно не ожидала, что его необычные глаза, в которых, кажется, уже и так столько оттенков настроения и эмоций отмечала, сколько и предположить не могла, вдруг затопит нежностью! Настолько яркой, нежданной, очевидной и открытой, что Але вновь горло стиснуло, только уже совершенно по иной причине.

— И, вообще, ты уверен, что тебя врачи выписали? В таком состоянии зачем приперся в отделение? — кое-как горло прочистив, хоть то все равно выдавало, насколько голос сел, проворчала, всучив ему в здоровую руку ту самую трость.

Ну и да, сама тоже не отходила никуда, подпирала его.

— К тебе, — отозвался он тихо и как-то так… просто, что ли, совершенно нетипично для того образа, к которому Алина успела привыкнуть. — С ума сходил при мысли, что ты чувствовать сейчас можешь, вот и рвался на выписку досрочно, — такой невнятный жест сделал, будто хотел пожать плечами, но не смог, понятно, головой только дернул.

И… Она просто не нашлась, что ответить. Выдохнула судорожно, тяжело, шумно. Покрепче его за пояс ухватила, вдруг поняв, что все равно будет поддерживать, хоть и злость с обидой никуда не делись.

— Идиот, — прошептала тихо, но так, чтоб он услышал.

И, на мгновение уткнулась головой, лицом ему в плечо со здоровой стороны. Вдохнула с жадностью, ощутив, что Дима и сам ее обхватил, прижав сильнее, и… Выдох.

— Ладно, пошли. И я не простила, к сведению, — пробормотала сурово, как надеялась. Ну, чтоб он впечатлился.

Но стоило им выйти из раздевалки, как Дмитрий выпрямился, принципиально отказавшись от трости. И как бы Аля его ни прожигала очами, не взял вновь. Правда продолжал впритык к ней держаться, все же опираясь в некоторой степени Але на плечо.

— Не будем сеять панику и понижать боевой дух, который Николай Андреевич так проникновенно поднимал личному составу все утро, —  усмехнулся, сцепив зубы, Дима.

На что Алина только рассерженно фыркнула и выразительно закатила глаза. Не устраивать же скандал там, где их уже все могут услышать. Хорошо, до кабинета недалеко… там душу отведет!

Кабинет им подполковник, кстати, один на двоих, как выяснилось, выделил, чтоб помощники его быстрее наладили работу и не бегали по коридору много…

Так себе аргументация. Она подозревала, что это все были именно те «сюрпризы», которые Николай Андреевич настолько щедро ей обещал. И имела, что сказать по этому поводу.

Однако, несмотря на обилие личных… ммм, «проблем», стоило ступить в общий зал, их все же увлекла суматоха и суета.