* * *

Успех атеистической работы измерялся отказами от религии: когда верующие навсегда порывали с религией и полностью принимали советскую действительность, «активно включаясь в общественную жизнь и честно трудясь на разных участках народного хозяйства и культуры»522. Таких «обращений», как разъясняло своим кадрам руководство общества «Знание», можно было добиться, увеличив масштаб и глубину личных контактов пропагандиста с верующим. Например, один лектор общества «Знание» из Ставрополя рассказал, как он проводил работу с местной верующей, чей ребенок был болен. Она хотела отвести сына к местной «знахарке», но лектор навестил ее и рассказал о ребенке из соседней деревни, который умер в результате неквалифицированного лечения. Но работа лектора не ограничилась попытками воздействовать на женщину с помощью аргументов и наглядных примеров. Он следил за ситуацией, приезжал домой к женщине на лошади и отвозил ее вместе с сыном к доктору в ближайший город. Потом он посещал эту семью еще двенадцать раз, пока муж и жена не порвали с религией. Такое личное внимание и индивидуальный подход, объяснял лектор, помогли ему обратить к атеизму почти двести человек523.

Но такие истории успешной атеистической работы были лишь каплей в море. В 1964 г., когда занятые атеистической пропагандой сотрудники общества «Знание» снова собрались, чтобы подвести итоги работы, они говорили о своей деятельности исключительно как о своеобразном соревновании с церковью – причем соревновании, в котором они оказались отстающими. Чтобы объяснить трудности, Шевченко (тот самый, который рассказывал о своем опыте атеистической работы в Ивантеевке) сопоставил относительные возможности противоборствующих сторон. Он указал, что в СССР насчитывается 15 000 религиозных организаций, 10 500 из которых относятся к православной церкви. Половина из них – 5000 – находятся на территории РСФСР. Фокусируя внимание на ближних территориях, он отметил, что в Московской области действует 100 православных церквей, в которых только в 1963 г. было совершено около 500 000 религиозных обрядов – венчаний, крещений, исповедей, проповедей и других, массовых и индивидуальных. «Знание» за тот же период организовало только 3900 лекций атеистической тематики, что составило около 3% лекционной программы общества. Атеисты, заключил Шевченко, совершенно справедливо беспокоятся, что духовенство превосходит их своей силой, особенно силой богословского знания. С высококвалифицированными церковниками, признавал он, трудно спорить. Но он также указывал, что пропагандисты атеизма, ограничиваясь чисто атеистической работой, не используют весь арсенал доступных ресурсов. Да, признавал он, в РСФСР насчитывается 5000 православных церквей, но есть также 60 000 клубов, 1000 библиотек, 369 музеев, 282 театра и около 100 планетариев и обсерваторий; кроме того, есть народные театры, книжные магазины и дома культуры. Он также отметил, что советские граждане только за первые шесть месяцев 1963 г. приобрели полтора миллиона радиоприемников и полтора миллиона телевизоров, что открывает новый канал, через который можно оказывать большое влияние на аудиторию. Только если пропагандисты мобилизуют весь арсенал советской культуры для атеистической работы, они смогут освободить людей от оков религиозности524.

Партия продолжала оказывать давление на религиозные организации и верующих, а общество «Знание» усиливало атеистическую работу, но результаты – несмотря на описания успехов, представленные в отчетах, – в лучшем случае были неоднозначными525. Общество «Знание» по-прежнему полагалось преимущественно на лекционную пропаганду и приводило статистические данные о росте числа лекций и их посещаемости, хотя и порицало при этом скудость форм работы. С позиций сегодняшнего дня, однако, чтение таких документов порождает больше вопросов, чем ответов. Как сформулировал один лектор по научному атеизму из Москвы,

Чтобы проиллюстрировать этот тезис, он привел записку, которую получил в ходе недавней лекции для пятисот работников пропаганды, проходившей в Москве: «В силу традиции во время Пасхи дома у нас куличи и крашенные яйца, а в бога мы не верим, я – коммунист, брат – комсомолец, отец – член коммунистической партии. Что же, неужели это очень плохо?» 527

На протяжении хрущевской эпохи партия пыталась убедить своих приверженцев, что коммунист, который красит яйца на Пасху – или ходит в церковь, или соблюдает религиозные обряды, – в самом деле поступает «очень плохо». Как отмечала одна из идеологических комиссий, «поступает много сигналов о том, что партийные организации не проявляют должного внимания к вопросам атеистического воспитания трудящихся. Примиренчески относятся к деятельности церковников и сектантов, не ведут активной борьбы с пережитками прошлого. Нередко коммунисты мирятся с тем, что в их семьях исполняются религиозные обряды, а иногда и сами принимают в них участие»528. В этом не было ничего нового, но в свете перспектив строительства коммунизма эти привычные жалобы на нарушения партийной дисциплины зазвучали с новой силой. В Уставе КПСС было четко сказано, что пассивное отношение к религии для коммуниста неприемлемо и что члены партии обязаны вести решительную борьбу с религиозными предрассудками529.