— Вы полагаете, милорд, что Морри мог произвести подмену после того, как было совершено убийство?

— Ничего я не полагаю.

— В таком случае, — невозмутимо продолжал Фокс, — возможно, вы могли бы объяснить, как был убит Ривера.

Лорд Пастерн разразился коротким лающим смехом.

— Нет, это уж слишком! Трудно поверить, какие вы тупоумные.

— Могу я нажать еще немного, мистер Аллейн? — поинтересовался Фокс.

Аллейн из-за спины лорда Пастерна ответил на вопросительный взгляд Фокса своим, полным сомнения.

— Разумеется, Фокс, — согласился он.

— Мне бы хотелось спросить его светлость, готов ли он заявить под присягой, что оружие, которое он передал Морено после убийства, то самое, которое пропало.

— Ну же, лорд Пастерн, — подстегнул Аллейн. — Будете отвечать мистеру Фоксу?

— Сколько раз мне вам говорить, что я не стану отвечать на ваши дурацкие вопросы! Я дал вам расписание, больше никакой помощи вы от меня не дождетесь.

С мгновение все трое молчали: Фокс у рояля, Аллейн у двери и лорд Пастерн между ними — точь-в-точь нахальный пекинес, животное, на которое, по мнению Аллейна, он очень походил.

— Не забывайте, милорд, — не унимался Фокс, — прошлым вечером вы сами заявили, что любой мог добраться до револьвера, пока он лежал под сомбреро. Любой, указали вы, поскольку сами ничего не заметили.

— И что с того? — Он надул щеки.

— В том-то и дело, милорд. Вполне вероятно, что один из сидевших за вашим собственным столом мог положить на место вашего второй револьвер, заряженный болтом, и что вы могли выстрелить из него в Риверу, даже не подозревая о подмене.

— Этот номер у вас не пройдет, — буркнул лорд Пастерн, — и вам это прекрасно известно. Я никому не говорил, что собираюсь положить револьвер под сомбреро. Ни одной живой душе.

— Тут, милорд, — сказал Фокс, — мы можем навести справки.

— Наводите! Хоть до посинения наводите. Как будто будет прок!

— Послушайте, милорд, — взорвался Фокс, — вы действительно хотите, чтобы мы вас арестовали?

— Подумываю над этим. Такое рассмешит и кошку. — Сунув руки в карманы брюк, он обошел Фокса, внимательно его рассматривая, и остановился перед Аллейном. — Скелтон, — сказал он, — видел револьвер. Он держал его в руках перед тем, как пошел на сцену и, пока я ждал моей очереди, вертел его снова. Это было, пока Морри объявлял мой выход.

— Зачем он брал его вторично? — спросил Аллейн.

— Я был чуток на взводе. Нервное это дело — ждать своего выхода. Я хотел последний раз на него посмотреть и уронил, а Скелтон его подобрал и прищурился в дуло с презрительным видом. Профессиональная ревность.

— Почему вы не упоминали об этом раньше, милорд? — вскинулся Фокс, но был оставлен без внимания.

Лорд Пастерн свирепо ухмыльнулся Аллейну.

— Ну, — злорадно спросил он, — как насчет ареста? Я смирно пойду.

— Знаете, мне правда хотелось бы, чтобы ради разнообразия вы вели себя по-человечески.

Впервые, подумалось ему, лорд Пастерн сосредоточил на нем все свое внимание. Внезапно он притих и насторожился. На Аллейна он смотрел, как маленький мальчик, который не уверен, поможет ли ему блеф выкрутиться после очередной провинности.

— Вы взаправду заделались адской докукой, сэр, — продолжал Аллейн, — а заодно, если позволите сказать, и ужасающим олухом.

— Слушайте сюда, Аллейн, — сказал лорд Пастерн, не вполне убедительно возвращаясь к прежнему нахальству. — Будь я проклят, если такое снесу. Я знаю, что делаю.

— Тогда будьте любезны предположить, что и мы тоже знаем, что делаем. В конце концов, вы не единственный, кто помнит, что Ривера играл на аккордеоне.

С мгновение лорд Пастерн стоял совершенно неподвижно: челюсть у него отвисла, а брови взлетели до середины лба. Потом он выстрелил:

— Я опаздываю. Мне нужно в клуб, — и тут же бросился вон из комнаты.

— Ну, мистер Аллейн, — обратился к начальнику Фокс, — на мой взгляд, решено. Обернется в точности так, как вы говорили. Уберите невозможное и останется… corpus delicit[49]так сказать.

Они сидели в полицейской машине возле дома Пастернов на Дьюкс-Гейт. Оба поверх плеча водителя наблюдали через лобовое стекло за беспечной и быстро семенящей фигурой в шляпе чуть набекрень и помахивающей тросточкой.

— Идет себе, — продолжал Фокс, — такой нахальный и бойкий, словно сам черт ему не брат, а за ним — наш парень. Что ни говорите, мистер Аллейн, искусство наружного наблюдения умирает. Эти молодчики думают, что поступили к нам с единственной целью — носиться по городу в составе «Летучего отряда».[50]— И, покончив, к собственному удовлетворению, с любимым ворчальным коньком, Фокс, все еще глядя вслед удаляющейся фигуре лорда Пастерна, добавил: — Куда теперь, сэр?

— Перед тем как ринуться в бой, будьте добры, объясните, почему служебный долг привел вас на Дьюкс-Гейт, и в особенности к проигрыванию на рояле очередного буги-вуги старого фигляра.

Фокс степенно улыбнулся.

— Привела меня, сэр, как я теперь понимаю, устарелая информация, и еще одна, не такая устарелая. После вашего ухода позвонил Скелтон и сказал, что осматривал револьвер его светлости вторично и что ему очень жаль, что он не упомянул об этом вчера. Он сказал, что они с нашим итонским сержантом затеяли дискуссию о petit bourrgeoise[51]или чем-то таком, и у него просто вылетело из головы. Я решил, что лучше не звонить вам на Дьюкс-Гейт, там ведь по всему дому отводные трубки. А поскольку это как будто уладило вопрос, какой именно револьвер его светлость взял с собой на сцену, я решил сам заскочить и вам рассказать.

— И Пастерн избавил вас от трудов?

— Именно так. Что до рояля, то его светлость все твердил, мол, его посетило вдохновение с новой композицией и что надо ее опробовать. Он устроил большой переполох из-за того, что бальный зал опечатан. Наши ребята там уже закончили, и я подумал, что не будет большого вреда ему уступить. Я счел, это поможет установить дружеские отношения, — грустно добавил Фокс. — Но сомневаюсь, что это в конечном счете чему-то поспособствовало. Скажем нашему парню, куда ехать, сэр?

— Заглянем в «Метроном», — предложил Аллейн, — потом к Морри, посмотрим, каково несчастной свинье поутру. Затем перекусим, Братец Лис, а когда с едой будет покончено, придет время навестить НФД в его логове. Если он там, будь он неладен.