– Не знаю. То есть правда не знаю. Я люблю его, но…

– Но… – говорит Лис.

– Гидеон, – тихо заканчивает Нат.

Я колеблюсь, а потом киваю:

– Да, Гидеон.

Нат подъезжает к дому Гидеона и глушит двигатель.

– Думаю, это было правильно – сказать ему о лекарствах и всем таком, – замечает Лис.

– Может, в этом все и дело, – говорю я. – Как это называется?

– Химический дисбаланс, – говорит Лис.

– Ага, вот это. Может быть, ему дадут лекарства, и он снова станет Гэвином, которого мы все знаем и любим.

– А может быть, мы никогда не знали его, – говорит Нат. – Может быть, вот это и есть настоящий Гэвин.

Кто-то стучит в окно, и мы подпрыгиваем. Питер и Кайл машут нам заходить внутрь.

– Слушай, – говорю я, кладя руку на плечо Нат, – не рассказывай Кайлу об этом, хорошо?

– И не собиралась, – уверяет она. – Он мой парень, но вы, девочки, всегда на первом месте.

Когда она выпрыгивает из машины, он подхватывает ее на руки и кружит. Она откидывает голову назад и смеется, беззаботно и счастливо. Я сглатываю внезапный ком в горле.

Дом Гидеона точно такой, как я и представляла. В одном углу стоит статуя Будды, и весь дом пахнет фимиамом. Сбоку от входа есть маленькая комната с подушками для медитации и ковриками для йоги. Маски со всего мира висят на стенах вместе с фотографиями его с родителями в путешествиях. Вот они перед Тадж-Махалом, Великой Китайской стеной.

– Ты приехала! – говорит Гидеон. В одной руке у него бутылка водки, в другой – бутылка джина, но он все равно обнимает меня. Я не отталкиваю его.

Когда он меня отпускает, я поворачиваюсь к Лис:

– Думаю, сегодня та самая ночь.

– Та… – ее взгляд перемещается на бутылки в руках Гидеона, – та самая ночь.

Я пообещала Лис, что мой первый алкоголь будет выпит вместе с ней. Я хочу повеселиться. Хочу забыть тебя. Хочу сделать что-то ради себя.

Нат качает головой:

– Не знаю, Грейс. Может, стоить подождать, пока ты… Ну знаешь…

– Все нормально, – говорю я. – Я хочу. Мне восемнадцать, скоро мы выпускаемся. Мне нужно, не знаю, пройти посвящение или типа того.

– Вы говорите о своем, о девичьем, – говорит Гидеон. – Я вообще не понимаю, о чем вы.

– Увидишь, – отвечает Лис, хватая меня за руку. – Веди нас туда, где можно найти выпивку для взрослых.

– Прошу вас, прекрасные дамы, – Гидеон ведет нас через гостиную, переходящую в кухню.

Как только мы входим, нас приветствуют члены труппы, все в разных стадиях опьянения. Главная комната просторна и полна света, в центре огромный персидский ковер, а на стенах гобелены из Индии. Удобные диваны землистых тонов стоят в форме буквы Г, а стопка книг по искусству и путешествиям лежит в центре большого журнального столика. Две кошки свернулись под ним и подозрительно осматривают комнату.

Когда мы подходим к стойке с напитками, Лис просматривает бутылки и хватает апельсиновый сок и водку из рук Гидеона.

– Я приготовлю тебе «Отвертку», – говорит она.

Нат смотрит на водку и морщит нос:

– Звучит опасно.

– Это просто водка и апельсиновый сок, – поясняет Гидеон и бросает взгляд на меня. – Ты никогда раньше такое не пробовала?

– Она ничего раньше не пробовала. – Нат берет «Спрайт». – Я возьму это.

Гидеон облокачивается о стойку со скрещенными руками:

– Это и правда твой первый алкоголь?

Я киваю:

– Самый первый.

– Ладно, подожди, – говорит он Лис. – Мы не можем позволить ей пить это дерьмо.

Он открывает холодильник и достает маленькую бутылку шампанского, а потом бокал для шампанского из шкафа.

– Твои родители разве не заметят, что ее нет? – спрашиваю я.

Он машет рукой, а потом открывает бутылку:

– Их там штук десять.

Гидеон наливает шампанское в бокал и передает мне. Его пальцы касаются моих, и прикосновение словно наэлектризовано.

«Я убью себя, если ты расстанешься со мной».

Я делаю глоток. Оно вкусное, холодное и с прекрасными пузырьками. Жидкое золото. Я чувствую тепло внутри почти сразу. Делаю еще один глоток побольше.

– Ну? – спрашивает Нат.

– Идеальная первая выпивка, – отвечаю я.

Гидеон ухмыляется:

– Успех!

Кто-то его зовет, и он отдает мне бутылку:

– Сейчас вернусь.

– О боже, – говорит Нат, как только он отходит достаточно далеко, – Какой же он милый, а?

Очень милый, нужно признать.

– Считай, что сегодня ты отдыхаешь от работы свахи, – говорю я ей. – Серьезно. Я просто хочу повеселиться с подружками и напиться. Больше не говорим о парнях. Пожалуйста.

Они зажимают меня между собой в объятии. Как же я люблю своих лучших подруг. Может, я не права. Может, они бы тоже попытались спасти меня из горящей машины.

А потом я понимаю: ты и есть горящая машина.

Я допиваю бокал шампанского, хватаю их за руки и тащу на задний двор. Там тихо – все внутри танцуют и поют караоке, и это хорошо, потому что я могу потерять контроль над собой и не хочу, чтобы у меня были зрители. У Гидеона нет бассейна – у него есть японский дзен-сад, водоворот белых и серых камней, и меня сразу же отвлекает лунный свет, блестящий на них.

– Вау, – говорю я.

– Теперь я понимаю, почему он такой… Гидеон, – говорит Лис. – Я бы тоже стала мастером дзена, если бы у меня была такая фигня на заднем дворе.

Нат наплевать на сад камней. Она единственная из нас замечает, что меня трясет.

– Грейс. – Она крепко держит меня за руку.

И тогда я сдаюсь. Крупные слезы и всхлипы, и я больше не хочу быть с тобой, Гэвин. Я не хочу, прости меня, и я люблю тебя, но больше не могу так продолжать, я не могу, не могу ненавидеть свою жизнь, и я хочу, чтобы все прекратилось, почему оно просто не прекратится?

– Ублюдок хренов, – говорит Лис. – Смотри, что он с ней сделал.

Я не могу перестать плакать и цепляюсь за Нат, пока Лис ходит взад-вперед.

– Ты не можешь оставаться с ним, – говорит Лис.

– Ты знаешь, что он это сделает, – отвечаю я. – Он не шутит.

– Ну и пусть делает, – резко отвечает она.

– Лис, – рычит Нат, – не помогаешь.

– Я все еще люблю его, – говорю я, когда мои всхлипы затихают.

– Но ты больше не хочешь быть с ним, дорогая, – говорит Нат. – Это нормально. Люди расстаются. Такое бывает, знаешь ли. То, что ты хочешь с ним расстаться, не делает тебя плохим человеком.