Впрочем, когда эта война закончится нулевой ничьей, должен наступить жестокий экономический кризис. Дело в том, что европейские страны Антанты давно уже исчерпали свои наличные средства, и сейчас американская промышленность снабжает их всем необходимым для войны в кредит. А кредиты, как известно, выданы банками под залог будущих контрибуций. Не будет контрибуций – вся система лопнет, как мыльный пузырь, и безработные инженеры толпами побегут из Америки в поисках лучшей жизни.

Но сейчас еще не время для этого. Возможно, что это один из наших американских товарищей, которого плотно прижала полиция, и он решил найти временное убежище в России, как мы когда-то находили его в Америке?

Но это оказался совсем не наш товарищ, а скорее наоборот. На визитной карточке, которую предъявил мне этот господин, было написано: «Мистер Джозеф Хант, бакалавр и джентльмен, представитель по вопросам культуры мистера Эндрю Меллона, миллионера и мецената». Ну и, естественно, никаким американцем этот Джозеф Хант не был. Скорее всего, сей бакалавр был выходцем из еврейского местечка в черте оседлости.

Я – интернационалист и отношусь ко всем нациям с уважением. Но мне очень не нравится, когда кто-то отказывается от своих предков. Мистер Хант чем-то был похож на окружение Троцкого, с которым мне пришлось общаться во время моего путешествия на «пароходе революционеров». Те точно так же были уверены в том, что они перехитрят в России простаков-русских и сделают там хороший гешефт.

Этот персонаж точно так же был уверен в том, что он умен, неуязвим и непогрешим, и что, имея в кармане толстую пачку долларов, он может делать в нашей стране все, что захочет.

А хотелось ему немало – он мечтал добраться до сокровищ культуры, которые хранились в музеях Петрограда и в частных коллекциях русской знати. Он хотел приобрести все это за доллары и вывезти в САСШ, где, как я успел убедиться, жителей Нового Света меньше всего интересовали картины, скульптуры и прочие предметы искусства как таковые. Они больше ценили их как товар, на котором можно сделать бизнес. Кроме того, мистеру Ханту нужны были разрешения на вывоз своей добычи за пределы России.

Почему-то считая, что я поспешу выполнить его просьбу – скорее, приказ – этот наглец потребовал, чтобы я свел его с товарищем Тамбовцевым, адмиралом Ларионовым, товарищем Красиным и даже с самим товарищем Сталиным. Мол, у него к этим господам есть весьма серьезное деловое предложение, от которого они не смогут отказаться. К тому же вместо оплаты долларами он может организовать бартер на любые американские товары в объемах, достаточных для личного пользования означенных господ.

М-да, много я видел наглецов, но такого… Конечно, я вряд ли сумел бы помочь этому мистеру, потому что я не вхож к означенным товарищам, а уж тем более к товарищу Сталину. Однако у меня возникла идея познакомить этого типа с товарищем Дзержинским. Благоустроенная камера во внутренней тюрьме НКВД вполне подойдет для ведения подобных «деловых переговоров» ничуть не хуже, чем любое другое место. Да и наглецов на место тоже ставить надо.

Хорошо, так и поступим. Объясняю этому мистеру Ханту, что, дескать, быстро такие дела в Советской России не делаются, и означенные господа – люди занятые. Так просто к ним пробиться невозможно. Пусть заглянет ко мне через неделю.

Кивнув, посланец мультимиллионера ушел. Едва за ним закрывается дверь, я говорю своему секретарю: «Фройлен Зина, я занят и попрошу меня не беспокоить». Потом, сняв трубку телефона, говорю:

– Барышня! Дайте мне, пожалуйста, НКВД, экономический отдел. Спасибо…

15 декабря 1918 года.

Мексика. Порт Веракрус.

Майор Османов Мехмед Ибрагимович,

советник командира добровольцев-анархистов

Нестора Махно

Ну, вот мы и в «Хопре»! Точнее, в Мексике, где уже который год идет вялотекущая гражданская война, перемежаемая набегами «гринго». Внести перелом в боевые действия должна Крестьянская армия Нестора Махно, или, как его уже стали здесь называть – компанеро Нестор. Пока еще «компанеро», а не «падре», хотя, учитывая энергию и харизму Нестора Ивановича, ждать этого, похоже, придется не долго.

Переход из Петрограда к берегам Мексики занял немало времени и сильно вымотал хлопцев Махно, не привыкших к подобным морским круизам. По пути, проходя через Кильский канал, мы зашли в Киль, где к нам присоединилась группа немцев-добровольцев из «Союза Спартака», пожелавших поучаствовать в мексиканской революции. Среди них был и бывший артиллерийский наводчик, повоевавший на Западном фронте и демобилизованный по нашей просьбе, Эрнст Тельман.

Камрад Эрнст формально не состоял в «Союзе Спартака», но разделял идеи «спартаковцев». К тому же он жил в свое время в Америке, знал реалии Нового Света. Ну, и самое главное – Тельман был харизматической личностью, и свою энергию по борьбе с эксплуататорами ему лучше задействовать подальше от Германии. Мы переговорили о нем с Тирпицем, и тот согласился, что компанеро Эрнесто, как и многим его камрадам, лучше будет некоторое время побыть в Мексике, чем в Германии.

Как бывший корабельный юнга и кочегар парохода, Тельман хорошо перенес долгое морское путешествие. Сейчас он руководил разгрузкой «Колхиды». Ведь он, ко всему прочему, имел профессию докера и в 1912 году возглавил профсоюз транспортных рабочих Гамбурга. В общем, человек он был весьма для нас ценный. С Махно он общался через меня – Тельман не знал русского языка, а Нестор Иванович – немецкого. Но они прекрасно понимали друг друга. Результатом бесед крестьянского вождя и пролетария стал манифест Махно, с которым он собирался обратиться к мексиканцам после окончания выгрузки его хлопцев и боевого снаряжения. В этом манифесте были такие строки: