– Подождите… Да подождите же! Это же значит, что завещание недействительно! – воскликнул Хардинг.

– Ради бога! – Эзра язвительно усмехнулся. – Деньги! Больше тебе ничего в голову не приходит? Завещание тут далеко не самое важное.

– Однако именно завещание привело сюда Хэрриет, так что, я бы сказал, это довольно важно, – парировал Хардинг. – И деньги тут ни при чем. Мне очень обидно слышать твои намеки, Эзра. Дело… Дело в том… Боже милостивый, мы только начали разгребать всю эту кромешную кучу… О чем, черт подери, думала мать?

– Хороший вопрос, – тихо сказал Абель. Он резко обмяк на стуле, не отнимая рук от лица.

– Но ваше имя указано в завещании, – медленно произнес Хардинг. У него был вид человека, который пришел в себя после потрясения и пытается найти почву под ногами и получить какие-то объяснения. – Нет, погодите, вы же говорили нам… Вы вообще не Хэрриет Вестуэй? Кто же вы на самом деле?

– Да нет! – быстро ответила Хэл. – Нет-нет, я Хэрриет. Честное слово. А моя мама в самом деле Маргарида Вестуэй. Я полагаю, ваша мать просила мистера Тресвика найти свою дочь. – У Хэл стянуло лицо, а пальцы, несмотря на огонь в камине, окоченели. – Потом проводки как-то перепутались, и он вместо этого нашел мою маму, не поняв, что произошла ошибка. Я думаю, он сообщил вашей матери, что нашел ее дочь. Она погибла, но у нее, в свою очередь, осталась дочь. Так мое имя попало в завещание. Никто не понял, что я не ее внучка.

– А вы-то как же не поняли? – спросил Абель, но в голосе не было негодования, только изумление. Он озадаченно посмотрел на Хэл. – Ведь были же, вы сами говорите, нестыковки, которые должны были навести вас на мысль…

Он умолк. Хэл замерла и напряглась. Вот оно. Вот опасное место. Потому что он прав.

Она заставила себя сесть, и в голове послышался мамин голос. Когда чувствуешь искушение дать поспешный ответ, притормози. Пусть подождут. Дай себе время подумать. Спотыкаемся мы чаще всего, когда торопимся.

– Да, – медленно начала она и уселась поудобнее, отчего скрипнули диванные пружины. В камине загудел ветер. – Да, кое-что было. Правда, не сразу… Но вы должны понять… Мое имя, оно же указано в завещании. А мама никогда не рассказывала о своем детстве. Никогда не упоминала никаких братьев, дома в Корнуолле, да вообще много чего не рассказывала. Ни о своих родителях, ни о моем отце. Я просто приняла как должное, что о части ее жизни мне ничего не известно. А мне так хотелось… – Голос изменил Хэл, и в этом не было никакого притворства. Она попыталась унять дрожь, так как сейчас не врала. – Мне так хотелось, чтобы это стало правдой. Я хотела этого… всего этого… – Она обвела рукой гостиную, камин, дом, мужчин, сидевших вокруг стола и смотревших на нее с изумлением, волнением и озадаченностью разной степени. – Семьи. Надежности. Чувства дома. Я так этого хотела, что письмо мистера Тресвика показалось мне… ну, как бы ответом на мои молитвы. Я думаю… Думаю, я просто отбросила все сомнения.

– Могу это понять, – тяжело сказал Абель. Он встал, потер руками лицо, вдруг резко постарев и показавшись намного старше своих сорока с лишним лет. – Господи Боже, как все запуталось. Но по крайней мере вы сказали нам сейчас.

– Ну, знаете, у меня завтра будет очень серьезный разговор с Тресвиком, – возмущенно проговорил Хардинг. Лицо у него по-прежнему было пунцовым, что вселяло некоторое беспокойство. – Это чертовски близко к… профессиональной халатности с его стороны! Как нам теперь распутать этот юридический клубок? Слава богу, все вышло наружу, до того как мы стали душеприказчиками!

– Дьявол, – тихонько ругнулся Эзра. – Может, хватит наконец об этом драном завещании? Скорее всего, сейчас вам достанутся эти долбаные деньги, довольны?

– Мне очень обидно, – раздраженно начал Хардинг, но его прервал ужасный грохот посуды, отчего все рефлекторно подскочили, и Хардинг, когда шум утих, с силой поставил на стол стакан с виски. – Ради бога, миссис Уоррен! – зарычал он, встал с дивана и открыл дверь. – Мы все здесь. Непременно нужно так шуметь?

Экономка вошла в комнату, уперев руки в боки.

– Ужин готов.

– Спасибо, – не очень вежливо ответил Хардинг.

Он скрестил руки на груди, потом посмотрел на Абеля, словно хотел его о чем-то спросить, но передумал. Хэл не могла видеть лица Хардинга, но Абель, очевидно, понял, так как пожал плечами и кивнул, правда, довольно неохотно.

– Миссис Уоррен, – многозначительно сказал Хардинг, – прежде чем мы переместимся в столовую, нам кое-что нужно объяснить, так как вас это тоже касается. Стало известно… – Хардинг метнул взгляд на Хэл, – что, составляя завещание нашей матери, мистер Тресвик совершил довольно печальную ошибку. Хэрриет не является дочерью Мод, она дочь Мэгги, что сама Хэрриет выяснила, лишь разобрав бумаги своей матери. Одному Богу известно, как мистер Тресвик умудрился поддаться столь прискорбному заблуждению, но очевидно, что с учетом новых обстоятельств завещание недействительно. Я не знаю, как все будет. Вероятно, вступят в силу правила, действующие, когда завещания не существует. Ну, вот и все.

– Я ни одной секунды не думала, что она дочь Мод, – отрезала миссис Уоррен, скрестив руки и повесив палку на локоть.

Хардинг моргнул.

– Простите?

– Конечно, она дочка Мэгги. Кому в здравом уме придет в голову что-то другое?

– Что?! Но почему вы ничего не сказали?

Миссис Уоррен улыбнулась, и Хэл показалось, что ее глаза в тусклом свете камина заблестели, как камешки.

– Ну же! – не унимался Хардинг. – Вы утверждаете, что знали это, и ничего не сказали?

– Не знала. Просто здравый смысл. И потом, не мое это дело.

– Уму непостижимо! – взорвался Хардинг, но миссис Уоррен уже повернулась и захромала по длинному, выложенному плиткой коридору, постукивая палкой.

– Нет, вы слышали? – обратился Хардинг к остальным, однако ему никто не ответил.

Наконец Эзра молча встал и, упрямо выгнув спину, вышел. Абель покачал головой и вышел следом. За ним потянулся Хардинг.

Хэл осталась одна. Руки у нее все еще дрожали, и она с минуту постояла, грея их у огня, пытаясь вернуть чувствительность онемевшим кончикам пальцев.

Она как раз собиралась уходить, как вдруг один уголек ярко вспыхнул и вылетел на ковер. Хэл хотела затоптать его, и тут заметила, что она в одних носках, поскольку промокшие ботинки оставила у порога. Тогда она взяла кочергу и отфутболила уголек обратно в выложенный каменными плитами камин, растерев последние искры кончиком кочерги.

В ковре осталась дымящаяся дырка, а пол под ней почернел, но больше ничего не произошло, и, всмотревшись, Хэл заметила, что это далеко не первая дырка. Было еще три-четыре, даже крупнее, а в одном месте огонь выжег и дерево. Вздохнув, Хэл положила кочергу на место и собралась уходить, но на пороге, преграждая ей путь, стояла миссис Уоррен.

– Простите, – сказала Хэл, но миссис Уоррен не двинулась, и на секунду Хэл пришла в голову безумная мысль, что придется звать на помощь или опять бежать через окно. Но когда она сделала шаг к дверям, экономка прижалась к косяку и дала Хэл пройти, хотя двигаться пришлось боком, чтобы не зацепить палку.