— Почему? — тихо спросила я, подходя к шенге и прислонившись к нему спиной, чтобы чувствовать его тепло и силу… и не скатиться до истерики с рыданиями и причитаниями.

Аршхан с улыбкой мне ответил:

— Потому что я этого не позволю, — такое спокойное, уверенное заявление.

Однако я, наградив прекрасного ракарда лишь мимолетным взглядом, вновь посмотрела на Та Шерра, ожидая именно его ответа. Великий вождь взглянул на меня, на внука, усмехнулся и пояснил:

— Для того чтобы открыть путь между мирами, Ледяному свету нужны три жизни — твоя, Красного пламени и Аршхана.

Я приняла к сведению и эту информацию, кивнула и сделала вывод:

— То есть без Аршхана он и пытаться не будет, так?

— Так, — подтвердил Та Шерр.

Вздох облегчения я не сдержала, ибо осознание того, что я и Динар останемся живы, меня порадовало. Но я Астаримана, мне необходим запасной план!

— А если кто-то из нас троих умрет, что тогда? — задала я Та Шерру вопрос, которого тот явно не ожидал.

Однако Великий вождь все же ответил:

— Если погибнешь ты или Красное пламя, Ледяной свет вновь будет ждать долгие годы. Путь будет закрыт.

Думай, Катриона, думай… И думай вот о чем — почему кесарь не убил ни тебя, ни Динара? Потому что умен и мы нужны были ему оба! С другой стороны…

— Великий вождь, что-то не сходится, — я начала нервно теребить край рукава, пытаясь составить картинку того, что вообще с трудом понимала. — Ты сказал, что нечто подобное Ледяной свет уже делал, и тогда погибли маг Жизни и оба носителя пламени, как Красного, так и Синего.

Та Шерр кивнул.

— Не сходится! — почти закричала я. — Да он может нас всех опять убить и все равно тут останется!

Переждав мой истеричный вопль, вождь величественно напомнил:

— Пророчество.

— Ах, да… Гоблинское пророчество! — я сорвала кружево с рукава, начала его раздирать на мелкие клочки, продолжая размышлять. — И суть в том, что лично меня очень радует возможность избавиться от кесаря, да я бы прыгала от радости, но… цена…

Не глядя на присутствующих, задумчиво продолжаю:

— Вроде бы три смерти за избавление от одного кесаря — вполне приемлемо. Но это если взять три абстрактные смерти, а так… я, Динар, Аршхан… Уж лучше смириться с присутствием кесаря в Рассветном мире и фактом нашего супружества. — И, тяжело вздохнув, добавила: — Однако кесаря такой расклад явно не устроит!

Орки вежливо промолчали, всем им и так было ясно, что император от своего не отступится. А мне было жаль… искренне жаль всех своих надежд на будущее, моих мечтаний о том, что рыжий будет рядом и мы будем править вместе…

Вот только сожаления сейчас были роскошью, которую я не могла себе позволить.

— Итак, — я обвела присутствующих невеселым взглядом, — новости, конечно, не радуют, но я об этом потом подумаю, сейчас нужно сделать все, чтобы остановить кесаря.

— Аршхан будет со мной! — величественно произнес Та Шерр.

— Ну, — я нервно улыбнулась, — уже одно это вселяет в меня надежду на то, что мы с Динаром все же останемся жить.

Шенге и Та Шерр кивком выразили согласие, но затем папа сказал:

— Утыррка останется с шенге.

Я же отрицательно покачала головой, и не потому, что не останусь, а потому что:

— Все слишком просто… слишком, — задумчиво смотрю, как с кустика неподалеку взлетает бабочка, и добавляю: — В единственном экземпляре у нас все же только Динар, который Красное пламя, остальных можно заменить.

На сей раз вожди переглянулись, однако перебивать не стали, и тогда я выразила свою просьбу к шенге:

— Моя мать тоже носитель силы магов Жизни и…

Папочка понял все без слов и молча открыл портал, в котором я увидела очертания дворца в Ирани.

— Спасибо, — я крепко обняла шенге.

— Я сумею защитить Селению и Аршхана, — уверенно произнес Та Шерр. И уже внуку, который явно собирался выразить все, что думает по поводу защиты его гордой персоны: — В случае нападения Ледяного света нам потребуется объединить силы!

Мне понравилось, как возмущение на прекрасном ракардовском лице сменяется осознанием и согласием с высказанной мыслью. И вот тогда я напомнила:

— Лорд Цвет, его не забудьте.

Мне ответил Аршхан:

— Мир элементалей закрыт для Ледяного света.

Меня как громом поразило! И как-то сразу стало ясно — еще не все потеряно!

— Это… точно про мир элементалей? — стараясь скрыть торжествующую улыбку, спросила я.

— Абсолютно, — уверенно ответил Та Шерр.

— Значит, там вы будете в безопасности и Динар тоже, — тут же сделала выводы я. — Отлично. Таким образом, мы убираем всех, кто может подвергнуться опасности смертоубийственного ритуала.

— Утыррка должна скрыться, — напомнил папочка.

Однако у меня были совершенно иные планы, причем шенге они явно не понравились бы, потому как… я собиралась выкрасть блондиночку! Выкрасть и скрыть у Динара в мире элементалей. Кесарь ее любит, несомненно, любит, раз пророчество начало работать и путь приоткрыт. А значит, он пойдет на мои условия ради сохранения ее жизни! Потому как мы с кесарем все-таки в чем-то похожи и, если любим, ради любимого готовы практически на все!

— Мне нужен Динар, — решительно произнесла я. — Кажется, у нас есть шанс переиграть кесаря, так что я в Далларию. И огромная просьба к вам, Великий вождь, проверьте, нет ли его в мире элементалей, и, если он там, сообщите ему, что я буду ждать здесь, в охт.

— Я передам Арриниэль, она найдет быстрее, — сказал Та Шерр.

— Время, — напомнил шенге. — Утыррка на закате быть в охт, шенге забирать.

Я кивнула, и мы разбежались по разным порталам — шенге за мамой, я в Далларию, Та Шерр и Аршхан за Селенией в Орхаллон.

* * *

Когда я появилась посреди двора родового замка семьи Грахсовен, первое, что поразило, — мертвая тишина. Мертвая! За высокими стенами шумел и гудел город, но здесь царила абсолютная и безмолвная тишина.

Взбегая по ступеням к входным дверям, замененным на новые и свежевыкрашенным, я уже предчувствовала худшее. Распахнув двери, осознала, что худшее тут и было… но не настолько же!

Они были мертвыми. Упавшие навзничь слуги, лорды, леди, дети… Они все были мертвы! Все! Абсолютно!

Сдерживая рвущиеся рыдания, я, приподнимая юбку, перешагивала через тела, направляясь к кабинету Динара. Мое сердце не выдержало, едва я увидела лежащего у стены ребенка. Лет пяти, не больше…

— О Мать Прародительница, — вскрик и затем судорожное рыдание эхом разнеслись по мертвому замку.