Но я и вообразить не могла, как развернутся события. Я слишком боялась хозяйки, чтобы пытаться всерьез противостоять ей. Вдобавок очень может быть – к этой мысли склонялся Григорий Васильевич, – что она все равно пошла бы на убийства, только не таким жутким и демоническим способом.

Поняв, что все для нее кончено и ее разбойная роль выяснена, Вера Сергеевна лишилась рассудка и решила уничтожить как можно больше людей. Если обычно она убивала ради наживы, то теперь решила отомстить всем, кому раньше повезло избегнуть ее нападения.

Подскакав к конюшне, она увидела в колоде маленький топорик, которым тесали щепу на растопку или делали маленькие факелы, которыми освещали подворье ночью, и, спешившись, взяла этот топорик.

Говорят, безумцы обладают огромной силой… Только этим можно объяснить то, что Вера Сергеевна одним ударом смогла убить свою прекрасную лошадь Кроу. А затем она отправилась по дому, оставляя там и сям мертвые тела людей.

Тем временем мы с Григорием Васильевичем и Мишкой прискакали в Заярское – и были поражены, увидев дом погруженным в темноту. Было, пожалуй, часов десять вечера, и в окнах должны были светиться огни, однако царила кромешная тьма.

У Мишки был с собой факел; он нашел у входа в конюшню старый бочонок, где были припасены еще несколько просмоленных факелов, и зажег парочку от своего. Тут же мы увидели Кроу с проломленной головой. Мишка бросился проверять остальных лошадей – на счастье, Вера Сергеевна до них не добралась!

Мы с Григорием Васильевичем тоже взяли факелы и вошли в дом. Я со всех ног бросилась наверх, туда, где спал Алекс, но на полпути споткнулась о чье-то лежащее на площадке тело.

Посветив, я увидела, что это Любаша. Голова у нее тоже была проломлена.

Держа ружье наготове, Григорий Васильевич пошел впереди, а я за ним, дрожа от страха и каждую минуту ожидая, что из-за угла на меня бросится обезумевшая миссис Дуглас. Однако мы дошли до моей спальни, а потом и до ее кабинета, где увидели распахнутый настежь шкаф и раскрытый сундук Вольфа Дугласа…

Сундук был пуст! Тут же валялся окровавленный топорик и амазонка Веры Сергеевны вместе с кучкой ее белья.

Значит, она разделась донага и взяла в руки оружие, которым привыкла действовать. Я помнила, как выглядели чудовищные волчьи челюсти со страшными зубами. Ручки, с помощью которых можно было бы орудовать челюстями на расстоянии, Вера Сергеевна оставила в сундучке – она взяла только широкий металлический браслет, с помощью которого волчьи зубы надевали на руку. Требовалась недюжинная сила пальцев и ладони, чтобы убивать волчьими зубами, однако я теперь не удивлялась, как это Вера Сергеевна в образе кучера так легко управлялась с лошадью и тяжелой, громоздкой каретой, в которой везли нас с господином Великановым.

Сердце мое готово было выскочить из груди при мысли, что она могла расправиться и с Алексом, однако он был, к моему великому счастью, жив.

Увидев меня с факелом, он вскочил с постели и бросился в угол, заслоняясь руками и в ужасе крича:

– I am in the blaze! Я в огне!

– Успокойся, Алекс! Огонь уже погас! – со слезами воскликнула я, выбрасывая факел в окно. То же сделал Григорий Васильевич.

После этого мальчик потихоньку успокоился, мне удалось взять его на руки и выспросить. Оказалось, что Вера Сергеевна была здесь и обещала, что ночью в гости к Алексу придет его отец, который превратился в волка, и они все вместе уедут в Англию, в свой старый дом.

Мы с Григорием Васильевичем в ужасе переглянулись. Она сошла с ума! Она задумала убить собственного сына!

Какое счастье, что она этого еще не сделала!

– Я должен найти ее, – сказал Григорий Васильевич. – Найти и остановить.

– Нет, – умоляла я его, – нет, мы должны дождаться рассвета, и вообще, наверное, скоро приедут люди, полиция, Иван Сергеевич…

Мы прождали какое-то время, но никто не появился. Потом мы узнали, что страх перед оборотнем и перед той кровавой картиной, которую люди нашли в Демино, был так силен, что даже стражники побоялись приблизиться ночью к Заярскому, где властвовали силы зла, пробужденные Верой Сергеевной! Они решили дождаться утра, бросив, таким образом, на произвол судьбы всех обитателей нашего имения…

Мы ждали, наверное, полчаса, и все это время нам чудилось, что дом полнится криками и стонами. Наконец Григорий Васильевич не выдержал и твердо сказал, что идет на разведку. Он вручил мне валявшийся у порога кабинета топорик, но уверял, что это оружие мне не понадобится. Он поклялся, что спустится только до первого этажа флигеля, а в другие комнаты не пойдет. Собственно, именно так он и собирался поступить, однако до него долетел чей-то стон… он пошел на помощь и увидел бедного Ивана Сергеевича, лежащего с перерванным горлом.

Чудовище не пощадило и родного брата!

Поняв, что ничем не поможет своему старому другу, Григорий Васильевич решил вернуться к нам с Алексом и все-таки ждать рассвета рядом с нами, наверху, охраняя дверь… однако он не знал, что Вера Сергеевна уже прокралась мимо него и устремилась к нам.

Я в это время взяла Алекса на руки и, пытаясь укачать его, бродила из спальни в кабинет – как вдруг услышала доносящиеся снизу гулкие шаги. Они были мало похожи на человечьи… больше это напоминало размеренный цокот копыт, и я в ужасе вспомнила башмаки с копытами вместо подошв, которые лежали в сундучке, а потом исчезли.

Я поняла, что к нам приближается смерть…

Мелькнула страшная мысль, что Григорий Васильевич не вернулся потому, что Вера Сергеевна уже убила его, и, признаюсь, на миг я готова была сама подставить ей свое горло, настолько велико было мое горе. Но у меня на руках был Алекс… я должна была спасти его.

– Мы можем вылезти из окна, – сказала я ему, но он панически боялся высоты.

Делать было нечего. Я поняла, что должна встретиться с оборотнем в бою.

Я решила подстеречь страшную убийцу в кабинете, спрятавшись за дверью. Алекса невозможно было оставить одного в спальне – я боялась, что оборотень направится сразу туда и убьет его. Поэтому я велела ему сесть на пол между стенкой и шкафом и молить Бога о милости.

– Хорошо, – сказал он, крестясь одной рукой, а другой сжимая… маленький ножик Вольфа Дугласа.

Это мужество ребенка вызвало слезы на мои глазах!

Чтобы Алексу не было страшно в темноте, я зажгла свечу и поставила ее против шкафа.

Потом отошла к двери, встала за ней и стала считать минуты, остающиеся от нашей жизни.

Гулкие, размеренные шаги оборотня приближались. И вот дверь открылась…

– Alex, where are you, my child? – тихо позвала Вера Сергеевна. – Алекс, где ты, дитя мое?

Мальчик молчал, помертвев от ужаса.

Еще бы! Я только потом поняла, какая жуткая картина открылась его глазам: обнаженная, с распущенными волосами, Вера Сергеевна вступила в комнату, протягивая к нему надетую на руку волчью челюсть с кровавыми клыками…