Закончив свой рассказ, я умолк. Токката внимательно разглядывала меня, но когда она наконец заговорила, к Логану это не имело отношения.

– Ты пересказал дословно?

– Очень близко.

– Должно быть, у тебя очень хорошая память, Уортинг.

– Вторая премия на первенстве Суонси. Шестьсот сорок восемь выбранных наугад слов, прочитанных всего два раза.

– Логану это было известно?

– Полагаю, именно поэтому он и взял меня в Послушники.

Токката и Джонси снова переглянулись. Тут что-то явно было не так, но я понятия не имел, что именно. Хотя догадаться об этом я мог бы еще в Кардиффе.

– Итак, – сказала Токката, – почему ты просто не держал язык за зубами, как просил Логан?

– Потому что я присягнул поддерживать соблюдение закона.

– Нет, неправда: ты присягнул поддерживать неприкосновенность состояния сна и обеспечивать наиболее благоприятный исход для большинства.

– Разве это не одно и то же?

– Вовсе нет. Что, если Логан занимался чем-то значительным? Настолько значительным, справедливым и важным, что твоя смерть явилась бы лишь неизбежной побочной жертвой, необходимой потерей, о которой не стоит даже сожалеть, на пути к наиболее благоприятному исходу?

– Это действительно было так?

– Я рассуждаю гипотетически, Уортинг. Помоги мне в этом.

– В таком случае, – сказал я, – да, я мог бы сделать то, о чем он просил. Позволить Фулнэпу забрать миссис Тиффен и сделать вид, будто ничего не произошло. Но я этого не сделал. Я поступил так, как считал правильным.

– Дорога к Весне усеяна глупцами, полными благих намерений, – заметила Токката. – Но я удовлетворена. Ты правда поступил так, как подсказывала совесть. – Она снова пристально посмотрела на меня. – Ты сегодня снова встретил Аврору, не так ли?

– Да, мэм, – ответил я, испытывая облегчение относительно того, что мы оставили тему гибели Логана, – она помешала трем лунатикам сожрать меня. Да, и она просила передать вам сообщение: «Ферзевой конь берет слона».

Я решил опустить вторую часть: «надеюсь, тебя во сне сожрет слизь».

– Ферзевой конь берет слона? – Единственный глаз Токкаты вспыхнул огнем энтузиазма. – Невероятно глупый ход, если только… если только Аврора не задумала мужественную, рискованную и в то же время безумную Жертву ферзя и двух ладей, впервые предложенную Уиллом Френсисом [110]. Тебе лучше пройти ко мне в кабинет.

Она провела меня в свой кабинет, в котором царил беспорядок, переходящий в полный разгром. Стопки бумаги и папки громоздились почти до самого потолка в таком опасном равновесии, что, казалось, могли рухнуть в любую секунду, похоронив нас под собой. Токката кивком пригласила Джонси присоединиться к нам, указала мне садиться, затем прошла к шахматной доске с партией в самом разгаре. Передвинув коня, она сняла с доски слона. Я обратил внимание на то, что она играет черными и вынуждена перед каждым ходом несколько раз разворачивать доску, чтобы увидеть все фигуры.

– Это и есть стратегия Уилла Френсиса, – пробормотала Токката себе под нос, затем передвинула ладью.

Не для того, чтобы взять совершенно беззащитного ферзя Авроры, а чтобы съесть пешку и объявить шах королю Авроры.

– Но ей может противостоять, – продолжала Токката, – безрассудная атака одинокой пешки.

Я оглянулся на Джонси, но та лишь пожала плечами.

– Когда снова увидишь свою безмозглую корову, – сказала Токката, не отрываясь от доски, – скажешь ей, что ферзевая ладья берет пешку на Ц-два, и добавь от меня: я надеюсь, что она подхватит плесень и у нее отвалятся сиськи.

– Да, мэм, – ответил я, по-прежнему сбитый с толку.

Не самой шахматной партией, в которой игру обеих сторон можно было описать как «эксцентрично вдохновенную», а тем, что Аврора и Токката играли друг с другом.

– Ну а теперь, – сказала Токката, садясь за письменный стол, – за работу. – Она подняла взгляд, собираясь что-то сказать, но остановилась. – Уортинг, куда ты пропал?

– Я здесь, – ответил я, продолжая сидеть там, где сидел все это время.

Токката повернула голову, чтобы я оказался слева от нее.

– Ну разумеется. Джонси, объясни.

– Уортинг, тебе лучше переместиться в другую половину кабинета: Старший консул видит только то, что находится слева.

Встав, я сделал так, как меня просили, попутно отметив то, что на левой половине письменного стола царил полный порядок, в то время как правая представляла собой беспорядочную свалку смятых бумажных стаканчиков из-под кофе, грязного нижнего белья и забытых огрызков. Башня покрытых пылью документов также возвышалась справа, так что Токката, скорее всего, даже не догадывалась о ее существовании, а рядом стояло чучело ленивца, много повидавшее на своем веку. Я должен был бы сам обо всем догадаться, учитывая то, что Аврора не видит слева от себя. И я также должен был бы предвидеть то, что произойдет дальше.

– Вот так лучше, – сказала Токката, внимательно изучая меня. – А теперь, что у тебя с лицом?

– Врожденная деформация черепа.

– С обеих сторон? Такого серьезного уродства я еще не видела.

– Нет, только слева.

У нее затрепетало веко. Раз она никогда не видит правую сторону предметов, участок коры головного мозга, отвечающий за зрительное восприятие, восполняет нехватку информации экстраполяцией. Таким образом, моя левая сторона стала мерилом для обеих сторон. Наверное, для Токкаты я представлял собой весьма захватывающее зрелище. Дважды кривой Чарли Уортинг. Но плюсом можно было считать то, что по крайней мере оба моих глаза оказались для нее на одном уровне – просто чуть ниже, примерно на уровне носа. Для Токкаты лоб у меня, должно быть, был размером с гору Вермонт.

– Уортинг, что тебя так развеселило?

– Ничего – просто мне в голову пришла одна забавная мысль о горе Вермонт.

Токката сверкнула на меня своим единственным глазом: сильным, немигающим, проникающим мне прямо в душу. Мне на память пришел придирчивый взгляд матери Фаллопии. Его мощь превращала самолюбие даже самых непослушных воспитанников Приюта в нечто, напоминающее мексиканский соус из авокадо.

– Если хорошенько подумать, – поспешно добавил я, – вы правы: это действительно большое уродство.

Аврора-Токката, Старший консул Двенадцатого сектора, а также глава службы безопасности «Гибер-теха», была Располовиненной. В последнее время это становилось все менее популярным вследствие повышения критериев отбора и снижения смертности, однако некоторые убежденные Зимовщики по-прежнему приучали свой головной мозг спать поочередно по разным полушариям. Это позволяло им более полно сосредотачиваться на работе, расходовать меньше продовольствия и в целом предлагать Консульской службе двух работников по цене одного. По большей части Располовиненные демонстрировали весьма схожие личные качества, но по крайней мере они обладали общими сознанием и памятью. Но то, что я видел перед собой сейчас, встречалось редко – крайне редко: похоже, Токката и Аврора понятия не имели о том, что делает их другая половина.