– Слушай, твоя жена поставила меня в ужасно неловкое положение. И знаешь, что я думаю? Она сделала это намеренно. Как ты считаешь, что из нашего разговора она успела подслушать?

Коннор ни секунды не колебался:

– Все!

– Но ей не стоило слушать.

– Да, не стоило.

– Я бы на нее рассердился.

– Ну еще бы!

– Тогда почему мне хочется смеяться? Ну ладно, не будем больше говорить о том, что ты меня не слушаешься, Коннор. Я принимаю все, что сказала мне твоя жена. Вы друг друга стоите. Это точно.

– Я не ослушался тебя, Алек. Ты приказал прекратить налеты, и я их прекратил. Но ты не можешь требовать от меня держать слово, после того что случилось с лошадью Бренны.

– Могу, но не буду, – тихо сказал Алек. – Поступай как знаешь. Отплати, но равноценно тому, что сделал он.

Добившись от брата согласия, Алек направился к выходу.

– Ты женился на очень умной женщине. И не стоит про это забывать.

Коннор не принял близко к сердцу его слова. И лишь потом, когда будет слишком поздно, он очень пожалеет об этом.

И эта ошибка дорого ему обойдется.

Леди Бренна восприняла новость о том, что ей предстоит перебраться в другую спальню, без малейших признаков облегчения, вопреки уверениям своего мужа. Он даже не озаботился сообщить ей о своем решении заранее, и Куинлен страстно желал, чтобы неприятная обязанность оповестить ее выпала не ему, а кому-то другому. Он подозревал, что госпожа будет оскорблена, и пытался застать ее одну, чтобы все объяснить ей, на случай если она очень смутится переменами. Но волнение хозяйки о пропавших вещах нарушило все планы солдата, и ей пришлось выслушать новость при мачехе Коннора.

Леди Бренна не разозлилась на приказ Коннора. Она была совершенно убита! Куинлен очень сочувствовал своей госпоже и изо всех сил старался делать вид, что не замечает ее обиды. Бессердечный лаэрд взбесил его своим поступком настолько, что воин решил сказать ему: в другой раз он скорее отдаст себя на растерзание, чем согласится сообщить леди Бренне дурную новость.

Жалость, которую Бренна читала в глазах Куинлена, заставила ее еще острее почувствовать унижение. Юфимия тактично оставила их и вышла, извинившись – мол, ей надо что-то взять в спальне. Большим усилием воли Бренна заставила себя держаться спокойно и непринужденно.

– Могу ли я чем-то помочь вам, леди Мак-Алистер? Бренна поняла, что Юфимия не расслышала вопроса, поскольку та не ответила, и снова повернулась к Куинлену:

– Спасибо.

В отчаянии, не зная, как выразить ей свое сочувствие, он выпалил первое более-менее ободряющее, что пришло на ум:

– Так что, видите, миледи, вовсе ваши вещи не выкинули, как вы думали. Вам теперь должно быть легче.

– Да, конечно, я чувствую огромное облегчение. А Коннор тебе сказал, почему он решил меня переселить?

– Нет, миледи, не сказал.

– Где он сейчас?

– Они с братом отправились на охоту.

– И давно?

– Лаэрды вышли из зала минуту назад.

– Значит, я еще могу его поймать?

– Если поторопитесь.

Она побежала к двери, но открыть ее без помощи Куинлена не смогла – такая она была тяжелая.

Куинлен пошел было за ней по лестнице, но потом остановился. Он подумал, что у нее будет крупный разговор с мужем, что она будет просить его оставить ее в той же спальне и никуда не переселять, и решил не мешать им.

Но он ошибся – Бренна ни о чем не собиралась просить мужа. Она просто хотела высказать ему все, что думает о его распоряжении. Она бежала к конюшне, на каждом шагу здороваясь с мамашами, вынесшими детей на солнышко.

Она уже задыхалась от быстрого бега. Увидев Алека, садившегося на коня, она помахала ему рукой и, не останавляваясь, кинулась дальше.

В конюшне было темно. Она изобразила на лице улыбку, как только увидела мужа. Коннор стоял возле лошади, которую выбрал на сей раз, и поправлял уздечку. Конюх тем временем пытался успокоить жеребца, которого лаэрд сегодня оставлял дома.

Скакун фыркал, бил копытами в стенку стойла и мог проломить ее, если не унять животное. Но муж, казалось, не собирался ничего для этого делать.

Встав в проходе так, чтобы он не смог, если даже захочет, обойти ее, она медленно двинулась вперед.

– Лаэрд, могли бы вы уделить мне минуту вашего времени? – спросила она сладким, как медовый сироп, голосом и так же приторно улыбаясь.

Даже не взглянув в ее сторону, он бросил:

– А нельзя подождать до возвращения?

– К сожалению, нет, лаэрд. Вы вернетесь сегодня вечером?

– Нет.

Улыбка готова была исчезнуть с ее лица, но, поскольку конюх стоял рядом и наблюдал за Бренной, она не хотела, чтобы кто-нибудь догадался о ее истинном состоянии, пока муж не обратит на нее свое внимание. Ни одного слова он не должен пропустить мимо ушей. А уж она ему сейчас скажет!

– Дэвис, что с моим жеребцом? – с недовольством спросил Коннор.

– Не знаю, лаэрд. До вашего прихода он был в полном порядке.

– Я думаю, он нервничает, – заметила Бренна.

– Мы знаем, что он нервничает, Бренна. – Коннор передернул плечами.

Она напряглась от такого снисходительного ответа и небрежного тона.

– Да, конечно, ты знаешь, – согласилась она. – Он нервничает, потому что ты не обращаешь на него никакого внимания. – Откровенно говоря, она сейчас испытывает то же самое. – Твой жеребец не хочет оставаться один, без тебя. Я уверена, что, если ты подойдешь и возьмешь его за уздечку, он успокоится.

– Любопытно бы посмотреть, лаэрд, так это или нет, – признался Дэвис, улыбнувшись хозяйке. – Может, миледи и права.

– Надеюсь, что права, – ответила она таким неестественно-приятным голосом, что ее чуть не стошнило.

– Бренна, тебя что-то беспокоит? – спросил Коннор. – У тебя очень странный голос.

– Я чувствую себя прекрасно и очень ценю твою заботу. От искусственной улыбки у нее уже заныли мышцы лица, но она утешала себя тем, что очень скоро отыграется за все, а ради этого стоило пострадать.

– У меня нет времени на такую чепуху, – пробурчал муж, но слова его прозвучали пустым бахвальством, потому что сделал он именно то, что она предлагала.

Как Бренна и предсказывала, едва Коннор подошел к жеребцу, тот сразу перестал суетиться и ткнулся мордой в хозяина, требуя ласки.

– Ты поехал бы на нем, иначе оскорбишь его лучшие чувства.