— Держится очень спокойно, как будто ничего не произошло. Его вообще очень трудно вывести из равновесия.

— Тебя не опекает? Маркелов усмехнулся:

— Пытается. Я уже не очень-то и рыпаюсь, пускай почувствует себя батей.

— Правильно, ничем себя не выдавай, пусть расслабится.

Они сидели в салоне старенького «Москвича» с проржавленными крыльями.

На такой неброский автомобиль вряд ли кто обратит внимание, и потому редкие прохожие быстро проскакивали мимо, непременно воротя нос, как будто бы проходили возле мусорной кучи.

Обшарпанная машина — идеальное место для конспиративных встреч, и Крылов, не опасаясь быть узнанным даже не прятал лица.

— Кстати, где ты сбросил «хвост»?

— А-а! — удовлетворенно протянул Маркелов. -У Пыжевского переулка, там есть один неприметный дворик, проходной. Я юркнул туда и выехал на Большую Ордынку.

— А они что?

— Проскочили дальше. Переулок был заставлен, и места для разворота просто не было.

— Кстати, Федосеев не говорил тебе, чем занимался раньше?

— Ни разу, — отрицательно покачал головой Захар. — Говорит вроде бы много, да все что-то не о себе. То про охоту расскажет, то про рыбалку. А не так давно хвастался тем, что познакомился с двадцатилетней девчонкой. Говорил, что она ему много всего такого показала, что он даже за свою предпенсионную жизнь никогда не видел. Он вообще как-то уходит от разговора о своей прежней жизни. Только все отговорочки, типа как несладко ему было.

— Ладно, больше подобных разговоров не заводи. Чувствуется, что лис он матерый, а излишние вопросы могут его только насторожить. Узнаем о нем и без его откровений.

— Все забываю спросить, товарищ полковник, а Ибрагимов во всем признался?

— А ты откуда об Ибрагимове знаешь?

— Кузьмич как-то разговорился, — неохотно признался Маркелов.

— А-а-а, — неопределенно протянул полковник. — Как на духу! Сказал, что убил своего соперника из-за ревности. Показал место, где голову отрубленную зарыл. А вот Карася придется привлечь только за угон автомобиля. В этой истории он совсем ни при чем. При хороших адвокатах он может выйти года через два, а глядишь, и через полгодика, если попадет под какую-нибудь амнистию. Просто жаль, что потеряли много времени, пока раскручивали эту цепочку. Кстати, начальник твой случайно не догадывается, что ты мент?

Маркелов широко улыбнулся:

— Совсем наоборот. Он принимает меня за какого-то мясника. И я подозреваю, что он хочет кого-то заказать, вот и присматривается ко мне.

— Даже так? — удивился Крылов. — Ты вот что, постарайся его ни в чем не разубеждать. Мы даже постараемся сделать так, чтобы он еще больше укрепился в своих догадках о твоем мутном прошлом. А другие что думают?

Улыбка Маркелова сделалась еще шире.

— Похоже, что мнения их схожи. Даже просят каких-то советов, как будто я только тем и занимаюсь, что совершаю противоправные действия.

— Любопытно. И что же они спрашивают?

— Ну, например, один вчера уволок с какого-то завода целый ящик с дефицитными радиодеталями и спрашивает у меня, где их можно толкнуть.

— Ну а ты что?

— Ответа я ему сразу не дал. Сказал, что нужно поговорить с кое-какими людьми и решить этот вопрос.

— Считай, что этих людей ты уже нашел, — после недолгой паузы произнес полковник. — Все будет выглядеть очень натурально, эти ребята поднаторели во всяких операциях. А уж феней владеют не хуже матерого уркагана. Еще о чем они говорят?

— Один похвастался, что спер блок сигарет у продавщицы, пока она любезничала со своим хахалем. Пришлось смеяться вместе со всеми. Потом он угощал всех этими сигаретами. Не отказываться же! Выкурил целых две. А еще один наш охранник предложил мне магнитолу. Почти задаром. Снял откуда-то с автомобиля. Что ж делать, приобрел по дешевке. А он мне говорит таким шепотком, если потребуется, еще обращайся.

— Пока ты там сидишь, трогать их мы не станем, но на заметочку возьмем.

А как все утрясется, тогда уж извини, — развел руками Геннадий Васильевич, — закроем их. У тебя ко мне есть еще какие-нибудь вопросы?

— Как будто бы нет, товарищ полковник. Крылов повернул ключ зажигания.

Мягко застучали клапана.

— Больше нам встречаться ни к чему. Слишком опасно. Связь через Кузьмича. Ты как с ним, сдружился?

— Да как будто ничего.

— Мужик он толковый, ты к его советам прислушивайся, — наказал Геннадий Васильевич. — Кстати, тебя он хвалит. А его мнение многого стоит.

— Понял, — улыбнулся Маркелов, открывая дверцу автомобиля. — До свидания, товарищ полковник.

И негромко, как если бы это был личный кабинет полковника Крылова, хлопнул дверцей.

Майор Усольцев сидел по правую руку от полковника Крылова и с интересом наблюдал за его выражением. Лицо Геннадия Васильевича выглядело безмятежным, вот только глаза азартно поблескивали, как это бывает только у гончего пса, выбежавшего на охотничью тропу.

После долгой паузы он протянул:

— Вот оно что!

Значительно так получилось. Крепенько. И характерный стук пальцами по поверхности стола, что должно было Означать об усиленной работе коры головного мозга.

— Это еще не все, товарищ полковник, — охотно подхватил майор Усольцев.

— Вы полистайте дальше, там вообще очень непонятные вещи встречаются. Документы прибыли вчера вечером, так что у меня было время познакомиться с этим делом пообстоятельнее.

Чем дальше вчитывался полковник Крылов в дели Федосеева, тем интереснее получалась картина. По документам выходило, что они с Иваном Степановичем едва ли не коллеги, во всяком случае, тот двадцать лет отслужил во внутренних войсках, поднявшись до «кума».

Биография его была непроста. Он прослужил почти в десятке зон. Если где и не удалось ему побывать, так только на Северном полюсе, да и то по одной причине — колоний там не существовало. Полковник живо перелистывал страницы личного дела Федосеева. А хорош!

Вот он сразу после училища — молодой, подтянутый, с веселым задорным взглядом.

И как он мало похож на нынешнего, тучного малоподвижного дядьку с отвислым неприятным животом.

По службе характеризовался неплохо. Во всяком случае, до капитана дорос быстро, значительно опередив своих ровесников. А то, что иной раз выпивал и за бабами волочился, то это вовсе не грех, а скорее всего главный показатель жизнелюбия, А вот и первое взыскание. За что же? Ага! Водил дружбу с блатными.