– Где Леандер? – спросила Пинчбек.

– На улице, караулит. Сказал – это ваш приказ.

– Гм… – Её тон показался Феликсу подозрительным, чем-то тревожил.

– К тому же я лучше умею с лошадьми, – быстро добавил он.

– Ты, кстати, не знаешь, куда увели моих коней?

– Нет, – с искренним сожалением ответил Феликс. Ромашка и Маргаритка были хорошие девочки, Феликс за годы здорово к ним привязался. Он только надеялся, что их новые хозяева будут получше прежних. Они ведь ещё не старые, несколько лет здоровья и силы впереди, такие славные лошадки наверняка пригодятся кому-то в хозяйстве и обретут новый дом.

Пинчбек тем временем отвязала лошадь, накинула на неё уздечку и вдруг привалилась к стене.

– Я что-то устала.

– Ещё бы, вы же столько часов просидели в сыром подвале, – с деланым сочувствием отозвался Феликс. Он старался говорить уверенно и ровно. – Но я не мог освободить вас раньше. Нужно было дождаться, когда жена констебля останется одна.

– Это больше, чем обычная телесная усталость, мальчик.

Несколько секунд прошло в напряжённом молчании. Потом Пинчбек постучала ногтем по деревянной балке. Тук. Тук. Тук.

– Работай быстрее, мальчик. Ты что-то копаешься.

– Верёвка очень плохая. Местами погрызена крысами. Я бы не стал её брать, нет ли здесь другой?

Под пристальным наблюдением Пинчбек приходилось выверять каждое слово, каждое движение. Он чувствовал себя актёром, который посреди действия забыл текст роли.

Пинчбек ничего не ответила. Феликс поднял голову, чтобы осторожно взглянуть на неё, и встретил её напряжённый взгляд.

– Где твоя скрипка?

Сердце Феликса болезненно сжалось. Они, можно сказать, поставили свои судьбы на кон, спрятав ковчежцы. Если расстояние окажется недостаточным, Пинчбек отправит их внутрь – и они сделаются беспомощными.

– Я оставил её в экипаже. – Он изобразил новый прилив интереса к верёвке, стараясь делать вид, что её пристальный взгляд его не тревожит.

– В экипаже?

– Да. – Феликс поспешно попробовал сменить тему: – Или, может, мне отрезать погрызенную часть и связать вместе хорошие куски?

В квартале отсюда Шарлотта тем временем, наверное, уже ворвалась в переполненный трактир и во весь голос зовёт констебля. А Леандер сейчас непонятно где – может, уже отыскал Пеллара и нарочно водит его петлями по городу, чтобы задержать. Феликс верил в своих друзей. А они верили в него. Значит, надо их не подвести, держаться как можно убедительнее.

– Не похоже на тебя – оставлять скрипку без присмотра. Это был глупый поступок.

– Да, наверное, я зря так сделал. Но я очень спешил вас найти, а скрипка замедляет бег.

– Можно даже подумать, что ты нарочно её спрятал. Чтобы держать её подальше от меня.

В голосе её звучала лёгкая тень угрозы. За словами последовало несколько секунд молчания, которое пугало больше любого крика.

– Зачем бы мне такое делать? – Феликс поднялся, растягивая губы в улыбке, и принялся чистить ладони о штаны. Нужно казаться беззаботным, но не слишком, нельзя переигрывать. Некоторая тревога должна оставаться в его голосе и выражении лица. Тревога насчёт их побега, а не насчёт Пинчбек. Для успокоения он прикоснулся сквозь ткань кармана к деревянной шкатулочке – совсем незаметно, будто случайно задел карман рукой. Огромных усилий стоило не разрывать с Пинчбек зрительного контакта.

Она подняла бровь. Неужели что-то заметила? Сейчас она напоминала опасное животное, в любой момент готовое броситься на жертву, и Феликс готовился в случае чего отскочить, бежать.

Но Пинчбек вместо этого сделала нечто совсем неожиданное.

Она заплакала. По щеке поползла крупная медленная слеза.

– Ты же меня никогда не предашь, верно? – голос её, такой угрожающий минуту назад, резко сделался горестным, несчастным.

– Н-нет, – выдавил Феликс, выбитый из колеи этим редкостным зрелищем.

– После всех наших лет вместе, бок о бок… Разве я плохо о тебе заботилась? У нас ведь бывали хорошие времена, разве не так?

Её слова были как удар под дых. Да, у них с Пинчбек действительно бывали хорошие времена. Дом, из которого Пинчбек его увезла, на самом деле толком и не был Феликсу домом. Да, она была способна на ужасные преступления… Что не отменяло факта – по большей части их совместная жизнь была приятной. Работа порой приносила настоящее удовольствие, веселила сердце. Сколько забавных хитрых трюков для сеансов они с Феликсом изобрели в те дни, когда их было только двое! У них была общая черта характера – оба наслаждались вниманием публики. Любили, когда на них смотрят, слушают. Феликс, уличный мальчишка, без Пинчбек никогда не имел бы шанса устраивать скрипичные концерты в таких важных домах, перед почтенными собраниями.

– Да, конечно, – отозвался он и даже умудрился хихикнуть, притворяясь, что не замечает её слёз.

– У нас же было столько замечательных приключений… Разве нет?

Пинчбек явно заподозрила – что-то идёт не по плану. Что именно – она не могла вычислить, просто чувствовала: всё не так, как ей надо. Феликс понимал, что она устраивает трогательную сцену, чтобы его расколоть, задеть за живое. Она уже пару раз применяла этот приём, когда хотела заставить его что-нибудь сделать. Пинчбек тем временем тяжело привалилась к стене, лицо её посерело от усталости.

– Мы с тобой могли бы достичь величия – ты и я. Мы ведь идеальная команда. Вместе мы покорим Лондон. Эта мерзкая история с констеблем забудется, как дурной сон.

А ведь так просто было бы отправиться вместе с ней. Чтобы всё было как раньше. Ну, почти как раньше. Если он скажет ей правду, покается, с конфликтом будет покончено. Она будет так рада его преданности, что, может, даже позволит ему вызвать на свет Айзека, быть с ним вместе…

– Все прочие всегда были только обузой, – продолжала Пинчбек. – Но у нас с тобой особая связь, Феликс, она с самого начала была особой. Мы могли бы, как в старые добрые времена, пролагать путь к успеху плечом к плечу, только ты и я…

Так. Стоп. Последние слова выдали её, положили конец чарам, хотя Феликс уже почти начинал всерьёз помышлять, не предать ли ему своих друзей. Как просто она списала со счёта Шарлотту и Леандера! До чего же легко у неё получилось манипулировать Феликсом… Нет, почти получилось, а «почти» не считается. Какая бы верность ни привязывала его к Пинчбек, этой верности пришёл конец. С Шарлоттой бок о бок он прожил столько же лет, сколько в детстве – с Айзеком. Разве он не стал братом и ей тоже? Он никогда не позволит этой женщине – этой преступнице – отнять у него ещё одну семью.

Трудно сохранять спокойное выражение лица, когда изнутри кипишь от гнева. Пинчбек ждала от него подтверждения обета верности. Феликс старательно притворялся, что не замечает, насколько всё плохо.