Похоже, Пеллар не обращал на его слова никакого внимания – история обтекала его, как вода, со всех сторон, не попадая в уши. Пеллар просто шёл и шёл вперёд. Леандер в отчаянии схватил его за рукав.

– Её вот-вот опять поймают, так что вам будет легко её найти! Пожалуйста, просто дайте нам немного времени, чтобы найти способ освободиться от её магии и не погибнуть вместе с ней!

– Я ждал достаточно, малыш. Больше я ждать не намерен, – Пеллар завернул за очередной угол, держа курс на центр города. Он неуклонно приближался к Пинчбек… а вместе с ней и к Феликсу.

– Вы идёте не туда, – попробовал солгать Леандер.

Пеллар испустил глухой короткий смешок:

– Тебе меня не одурачить, сопляк.

– Сэр, – снова взмолился Леандер, – если у вас в сердце осталось хоть немного сострадания, хоть капля доброты…

Пеллар резко остановился, помотал головой, как собака.

– Мне жаль, что Пинчбек тебя втянула в свои тёмные и мерзкие делишки, – сказал он наконец. – Жаль, что ты попался в её сети. Это несправедливо и горько. Однако всё наконец должно закончиться. Пусть и дорогой ценой. Другого пути нет.

Леандера колотило от жара – несмотря на холод зимней ночи. Нет, он не мог, не хотел верить Пеллару! Просто обязан был отыскаться другой путь, другой ответ.

Пеллар вдруг схватил Леандера за плечи – но в его руках не было жестокости. Он не хотел причинить мальчику боль.

– Я просто не могу допустить, чтобы она забрала ещё хоть одного ребёнка. На моей совести и так слишком много грехов. Я дам ей последний шанс покаяться и отречься от своих пагубных деяний. Но даже не сомневайся: если она откажется, я её пристрелю на месте.

– Я вам не позволю, – отчаянно сказал Леандер.

Шарлотта

Трактир был совсем недалеко, можно добежать за несколько минут – если бы только Шарлотта могла двигаться быстрее. Пинчбек наверняка времени не теряет, вот-вот заберёт лошадь и была такова…

Ох! Выбившийся из мостовой булыжник заставил её споткнуться – и подвернуть ногу. Кое-как восстановив равновесие, Шарлотта наклонилась ощупать щиколотку. Нога сильно болела, но кое-как выдерживала её вес. Стиснув зубы, Шарлотта похромала дальше, невзирая на боль.

Ещё полквартала – и она наконец ввалится в двери трактира, громко призывая констебля. Будет кричать, что прямо сейчас кто-то пытается увести лошадь из конюшни. Они с Феликсом сочли этот план лучшим из возможных – он позволял не тратить времени на изложение всей истории целиком. К тому же она боялась, что настоящую историю просто не станут слушать, сочтя её за блаженненькую нищую дурочку – её жалкий вид и грязная одежда, вдобавок присыпанная фосфоресцирующим порошком, вряд ли добавили бы её словам убедительности.

Возле самого трактира девочка вдруг резко остановилась, и сердце её пропустило несколько тактов. По улице к трактиру двигался красивый экипаж, помеченный дворянским гербом.

Гербом Литчфилдов.

Дядя!

Боль в подвёрнутой ноге резко прошла, в голове вспыхнул целый фейерверк. Спасение! Наконец-то пришло спасение, победа близка!

Она проковыляла последние несколько ярдов навстречу экипажу, крича во всё горло и отчаянно размахивая руками над головой. Тёплый свет из дверей трактира сыграл свой трюк с люминесцентным порошком, приставшим к её одежде, и на миг превратил её в сверкающий призрак. Возница, спускавшийся с облучка, вынужден был отскочить в сторону, чтобы девочка в него не врезалась. Вцепившись в дверь экипажа, Шарлотта рванула её на себя изо всех оставшихся сил.

– Дядя! Дядюшка!

– Эй, ты! А ну пошла прочь! – рявкнул за спиной голос кучера.

– Дядя! Ты здесь? Это же я, я! – В полумраке экипажа Шарлотта могла различить только две тёмные фигуры – непонятно даже, мужские или женские. Но глаза почти сразу привыкли к сумраку, и стало видно, что один из пассажиров – пожилой мужчина, тощий и сгорбленный, и он смотрел на Шарлотту во все глаза, с выражением паники на лице. Второй пассажиркой была женщина, сухая и суровая, взиравшая на оборванную девчонку с неприязнью.

На плечо Шарлотте легла тяжёлая рука кучера.

– Это я, дядя! Я, Шарлотта! – отчаянно закричала она, цепляясь за дверцу с новой, непонятно откуда взявшейся силой. Она даже умудрилась поставить одну ногу на ступеньку, отчего женщина взвизгнула и отшатнулась в глубину экипажа. – Пожалуйста, дядя, милый! Ты же не можешь меня не узнать!

Дядя продолжал молча смотреть на неё расширенными глазами, а к кучеру тем временем присоединился ещё один слуга, схватил Шарлотту за второе плечо, оттаскивая её прочь. У девочки не хватало сил сопротивляться двоим мужчинам, пальцы её бессильно хватались за дверцу экипажа, теряя хватку, башмачки заскользили по мёрзлой мостовой…

– Стойте!

Голос лорда – несмотря на хрупкое сложение старика – был достаточно громким и сильным, чтобы эхо его раскатилось по всей площади. Шарлотта захлебнулась вскриком. Её дядя поднялся на ноги и осторожно, по-старчески выбрался наружу. Женщина последовала за ним и замерла на ступеньках, прикрываясь дверцей, как рыцарь – щитом.

Лорд сделал навстречу девочке пару неуверенных шатких шагов, опираясь на трость с серебряным набалдашником.

– Шарлотта? Ты и вправду моя Шарлотта?

– Осторожнее, ваша светлость, – произнесла женщина у него за спиной. – Улицы сейчас просто кишат всякими нищими и воришками.

Лорд Литчфилд совершенно её проигнорировал:

– Неужели… это и впрямь можешь быть ты?

На недолгую вечность весь мир погрузился в совершенное безмолвие. А потом старик и девочка бросились друг другу в объятия. Он плотно обхватил её руками, прижал к груди. Время лорда не пощадило – обнимая его, Шарлотта чувствовала, какой он стал хрупкий, исхудавший. Но безошибочно узнаваемый запах – тёплый запах его кожи, одежды, волос – оставался прежним, и Шарлотта на миг провалилась в собственное детство, снова стала малышкой, на коленях у дяди слушавшей сказку на ночь. Она прижалась щекой к его груди, всхлипывая ему в галстук – как и все последние годы, траурно-чёрный.

– Пчёлка моя… Неужели мои глаза меня не подводят? – Дядя слегка отстранил её от себя, чтобы рассмотреть с расстояния вытянутой руки. Шарлотта была такая грязная, что грязь с её одежды, а заодно и часть люминесцентного порошка испачкали его костюм, но он этого даже не заметил. – Я нашёл записку, но не мог понять, как же так, не смел по-настоящему верить… что ты жива.

Больше всего Шарлотте хотелось навсегда застыть в этом мгновении, как мушка в янтаре… Но слишком много всего навалилось, зависело от её действий, висело на волоске. Это ещё не счастливый конец твоей сказки, сказала она себе, пока что нет. Нужно ещё кое-что сделать.

– Я жива, но мне грозит опасность. И другим детям тоже. Пинчбек…

– Эта чудовищная женщина, исчадие ада! Я знал, я знал! Где она?