Машина медленно останавливается, и когда я смотрю в тонированные окна, то вижу вспышки и черный ковер вместо красного. Беверли Хилтон битком набит лимузинами, удлиненными «роллс-ройсами» и «бентли» вроде нашего, а папарацци прячутся на каждом углу. В последний раз я была на таком большом мероприятии, как открытие клуба.

Бросив на меня последний взгляд, Баз нежно убирает с моего лица выбившуюся прядь волос и наклоняется.

— Я не говорил, но ты прекрасно выглядишь.

Он уже выскальзывает, прежде чем я успеваю ответить. Он наклоняется, протягивает ко мне руку ладонью вверх, и я делаю резкий, успокаивающий вдох.

Я могу это сделать.

Мы можем это сделать.

Я могу это сделать.

Положив ладонь в его, он помогает мне выйти, и я стараюсь оставаться скромной в платье. В ту секунду, когда моя нога касается земли, вспышки вспыхивают. Крики и вопросы раздаются почти со всех сторон.

— Мистер Кинг, кто эта таинственная девушка?

— Мистер Кинг, вы, наконец, встретили ту самую?

— Мисс, как давно вы вместе?

— Мисс, что за бренд на вас сегодня?

Я не успеваю отвечать ни на один из вопросов, потому что Баз уже ведет меня по черному ковру, его лицо снова превращается в пустую маску. Когда вспышки камер ослепляют нас, я понимаю, что это лицо он дает СМИ. То, которое он показывает всем остальным. Как будто он переключился с теплых взглядов, которыми одаривал меня, на это плоское, жесткое выражение.

Поскольку я чувствую себя полностью подавленной хаосом, мне требуется некоторое время, чтобы взять себя в руки и действительно обратить внимание на окружение. Девушки, пары, они все шикарно одеты, и когда я смотрю на себя, я чувствую такое чертово облегчение, что Баз сделал для меня все, что мог.

Моя рука в его руке вспотела, и каждый раз, когда я пытаюсь высвободиться, чтобы вытереть пот об платье, его хватка становится крепче. Я тяжело вздыхаю. В этом нет никакого смысла.

По пути в Беверли Хилтон мы останавливаемся, перекидываясь словечками с компанием людей. Иногда Баз представляет меня, иногда нет. Я стараюсь не обращать на это внимания.

Когда я вхожу в зал, то не могу скрыть изумления на лице. Он красиво украшен и выглядит престижно, вокруг толпятся орды безупречно одетых людей. Ещё есть сцена со стеклянным подиумом, и дети всех возрастов и национальностей сидят за ближайшими к ней столиками.

Я имею в виду, конечно, я ходила на такие мероприятия с Кэт и Верой, но никогда в таком масштабе. Это всегда были вечеринки, а не гала-концерты или что-то похожее.

— Вау, — выдыхаю я и слышу низкий смешок База.

— Я так понимаю, это твой первый раз?

— Гала-концерт? Ну да. Вернувшись в Нью-Йорк, я почти не занимаюсь этим. Это скорее предпочтения моих подруг. Они выросли в этой жизни, так что это то, к чему они привыкли.

— А ты?

Я отрываю взгляд от столиков с детьми и смотрю на него.

— У меня было нормальное детство. Некоторые могли бы даже посчитать это печальным, но все было совсем не так.

— В какой части Нью-Йорка ты росла?

Я прочищаю горло, используя свободную руку, пробегаясь по длине платья.

— Вообще-то я росла в Калифорнии. Переехала на Восток в колледж и решила остаться там.

Баз приподнимает брови, и я вижу вопрос в его глазах. Очевидный вопрос: Почему ты никогда не говорила об этом мне?

— А теперь? Ты когда-нибудь видела себя, что вернёшься обратно?

Я делаю паузу. Мой рот открывается, и на кончике языка вертится слово «черт, нет», но, честно говоря, я больше ничего уже не знаю. Находясь здесь, рядом с местом, где я выросла, я поняла, что скучаю по нему. По воздуху. По погоде. Это совсем не похоже на Нью-Йорк. Думаю, именно поэтому я люблю и ненавижу это.

— Не знаю. Я думала, что никогда больше не переступлю порога Калифорнии, но вот я здесь.

— Почему ты не…

— Себастьян!

Звук голоса дождем капает мне на спину. Я вцепляюсь в руку База крепче, и стараюсь взять под контроль свое дыхание. Винсент Хоторн, одетый в смокинг, как и Баз, хотя он и вполовину не выглядит так хорошо, шагает к нам, широко улыбаясь. Мой желудок сжимается и скручивается от ярости, когда я смотрю на База, наблюдая за эмоциями, играющими на его лице. Он ухмыляется. Это мальчишеская история, в которую я еще не посвящена. Он отпускает мою руку, и они по-братски обнимаются, похлопывая друг друга по спине.

Когда они виделись в последний раз?

Или они видятся, когда проводят время вместе?

— Как ты, приятель? Вижу, ты со спутницей… — Винсент замолкает, когда смотрит на меня. В его темных глазах нет узнавания, но брови сходятся, и он хмурится. — Подожди, я тебя знаю?

— Винсент, это Мак…

Я протягиваю руку к Винсенту, мое сердце бешено колотится в груди, желчь подступает к горлу при мысли о том, что его кожа касается моей.

— Скарлетт.

Я чувствую взгляд База на себе. Он, наверное, удивляется, почему я не назвала свое настоящее имя, но то, что он до сих пор меня не вспомнил, еще не значит, что остальные не вспомнят. Все, что нужно, чтобы пробудить память, это мое имя, и весь ад непременно вырвется наружу.

В конце концов, Скарлетт первое имя, которое я им сказала.

Винсент берет меня за руку, и я пытаюсь подавить дрожь, которая пробегает по моему телу. Это не очень хорошо. Его взгляд скользит вверх и вниз по моему телу, и я чувствую кислый привкус желчи. Если он не перестанет так на меня смотреть, я… не смогу сдержать рвоту, которая сорвётся из моих губ. К счастью, он отпускает мою руку и снова переводит взгляд на База.

— Увидимся позже, Себ. Я только что заметил, как мудак Эпштейн вошел со своей женой, и мне нужно поговорить с ним. — перед тем, как уйти он переводит взгляд на меня. — Было очень приятно познакомиться, Скарлетт.

От того, как он произносит мое имя, волосы на затылке встают дыбом.

Он не мог.

Нет, он не мог понять.

Винсент был самым тупым из всей группы. Это просто невозможно.

Я сглатываю внезапный комок в горле и снова смотрю на него. Он все еще наблюдает за мной прищуренными глазами. Его темная щетина отбрасывает тени на угловатое лицо, делая невозможным прочесть его. Когда он исчезает в толпе, я теряю его из виду.

Это было ошибкой.

Я вляпалась по уши. Это никогда не сработает. Я всегда буду слишком фамильярна с