Люба взглянула на джип.

«Ага, — укорила она коляску. — Меня упрекала, что не того люблю, а сама чуть в обморок не падаешь, едва джип завидела».

«Сейчас, Любушка, я в себя приду, и поедем дальше».

«Здорово», — обиженным голосом сказал джип коляске.

«Здравствуй», — заупокойным голосом произнесла коляска.

«Че за дела? — сказал джип. — Исчезла, ни ответа, ни привета».

«Извини, — пролепетала коляска. — Мы с Любой потерялись. Сами не знаем как. Очнулись неизвестно где, ничего не помним. Видать, я с тормозов слетела и укатила в беспамятстве. Но мы по всему городу вас с Николаем искали».

«Не врешь?»

«Я?!»

«Ладно, верю. Но если еще раз такое кидалово устроишь, обижусь конкретно».

«Я тебя никогда не покину! — с жаром заверила коляска. — До самой смерти».

«Тьфу— тьфу, — сплюнул джип. — Я помирать не собираюсь».

«Я себя имею в виду, — пояснила коляска. — Жизнь-то нынче, сам знаешь: сегодня — жив, завтра — нет. Стрельнет псих какой-нибудь — и нет колясочки».

«Что это ты заупокойную затянула?» — оборвала Люба коляску.

«Ой, Люба, — вскрикнула коляска. — Как бы сейчас из-за нас с тобой мужики не подрались!»

Люба уставилась на дорогу. Из двери джипа вылезал Николай, а от раскосой иномарки к Любе небрежно шел Ярослав. На нем была надета длинная прямая юбка с запахом — точная копия тех, что носили египетские фараоны. Волосы, зачесанные назад с гелем, сияли черными волнами, как ночное море. В обеих мочках играли винной отравой серьги в виде колец, усыпанных рубинами. Ярослав улыбнулся, обнажив длинный правый клык. Клык смутил Николая, почувствовавшего, что его собственные черные джинсы и цепь на шее — вчерашний день мировой моды. Но смутился Николай лишь на мгновение. Через секунду он напустил на себя вид человека, которого трудно чем-либо удивить, и кивнул Ярославу.

— Николай Аджипов, — сказал он, протягивая руку. — Для своих — Коля-Джип. А ты — Вампир?

Люба удивленно поглядела на Ярослава:

— Вампир?

— Ярослав Бонивур, — пожал руку Николая Ярослав. И пояснил Любе: — Вампир, мой сценический псевдоним.

— А настоящая фамилия — Бонивур? — простодушно спросила Люба.

— Да нет, — неохотно ответил Ярослав. — Фамилия у меня другая.

— А-а, — на всякий случай сказала Люба.

— Ну что, поехали? — предложил Ярослав. — Время поджимает.

— Любовь, давай в джип! — продемонстрировал Ярославу право собственности Николай. И обратился к Ярославу. — Куда едем?

— «Голден Вегас», — ответила Ярослав и салютнул Любе раскрытой ладонью.

Джип рванул с места. Через несколько минут Люба увидела растянутый над проспектом аншлаг, освещенный праздничными пучками света: «Голден Вегас: Вампир и Николай Носков». Зубы Любы застучали.

— Ты чего? — спросил Николай.

— Тремор, — пробормотала Люба и сжала зубы. — На нервной почве.

«Хорошо, что голову помыла», — подумала Люба, когда Николай вкатил коляску в сияющий голливудской роскошью ночной клуб. Он неохотно отпустил ручки коляски на слова Ярослава «подожди здесь, мы быстро». Но тут же пошел навстречу мужчине, сказавшему издалека:

— Здорово, Запорожец! А ты чего здесь? Порядок пришел наводить? Вроде не твоя вотчина?

— Это хорошо, что я тебя встретил, — довольным голосом сказал Николай, умиротворенный званием борца за порядок. — Слушай, ты ведь студию звукозаписи крышевал одно время?

— Кто в юности не ошибался? — хохотнул мужчина.

— Связи остались? Девчонку одну надо раскрутить. Протеже гаранта. На этой неделе опять с ним встречается. Но я так прикинул: чего царя по такой ерунде грузить? Уж договариваться — так по крупному. А компакт мы и сами как-нибудь сварганим.

— Ты завтра позвони Юре-Пионеру, — посоветовал собеседник. — Скажи — от меня. У него этих студий, как у тебя баб. Жена, кстати, как?

— В загородный отправил с тещей.

Люба ехала за Ярославом, по-хозяйски шагавшим по служебным коридорам клуба. Он заглянул в одну из дверей и обернулся к Любе:

— Сейчас с арт-директором переговорим.

— Давай быстрее, — приказал арт-директор Ярославу. — Излагай.

— Посмотри номер. Неплохой. Мощный даже.

— Номер отличный, — не дав Ярославу договорить, отозвался арт-директор. — И ты в следующий раз такие номера не откалывай. У нас серьезные уважаемые люди отдыхают. Они на красивых девочек хотят глядеть. А ты тащишь какую-то оборванку с Казанского вокзала.

— Я не с вокзала, — угрюмо произнесла Люба.

— Слушай, ну для меня. Я тебя о чем-нибудь просил хоть раз? — сказал Ярослав. — Смотри, когда на нее в «Империю» народ валом повалит, ты не говори, что я тебе ее не предлагал.

Арт-директор насупился.

— Ладно, давай, только быстро.

— У меня песня есть, — заторопился Ярослав. — «Бессердечная любовь», Люба под нее на подтанцовке на коляске сделает фуэте.

— Ну давай, демонстрируй.

— Любовь! — скомандовал Ярослав. — Покажи!

Люба сердито взглянула на арт-директора и отчаянно выдала свой коронный номер — смерч на одном колесе. Затем, не останавливаясь, сделала сальто, почти перевернувшись с коляской в воздухе, и закончила страстным латиноамериканским танцем, разученным когда-то в санатории со спинальником Романом.

Директор поднял с пола опрокинутый коляской стул, остановил раскачивавшуюся люстру и немного подумал.

— Ты чего, на сцену ее в таком прикиде собираешься вытащить? Куртка с помойки что ли? Или секнд хэнд из запасов Анастасии?

«На себя бы посмотрел! — возмутилась коляска. — Джинсы изорваны снизу до верху, по полу волочатся. Волосья — дыбом. Пугало чистое!»

Ярослав радостно продемонстрировал Любе крепко сжатый кулак.

— Сегодня временно займем что-нибудь надеть у шоу-балета, а завтра с режиссером обсудим, что сшить, я костюм за свой счет закажу.

— Сегодня?! — вскинулся арт-директор. — Укумарился? Без репетиции? У меня тут чего, совхозная дискотека?

— Слушай, Люба этот номер два года готовила. Какие тебе еще репетиции нужны? — убеждал Ярослав. — А китайский цирк на коляске знаешь, как люто будет?

— Для китайского цирка еще лонжи надо заказать, резиновые тросы.

— Закажем!

— Ну давай хоть к коляске пиротехнику какую-нибудь присобачим, — принялся размышлять арт-директор. Он нажал кнопку радиотелефона. — Костик? Фейерверк «Фортуна» еще есть? Пару штук надо. Занеси ко мне.

«Фортуна», — обрадовалась Люба. — Колясочка, это — знак!»