держать под контролем ту силу, таящуюся в зеленой нити, я попыталась пустить ее в ход, хотя знала, что не готова.

Должно быть, все эти мысли ясно написаны на моем лице, потому что Флинт тихонько толкает меня в плечо.

– Да ладно, все путем, – говорит он. – Я крепче, чем выгляжу – ведь я как-никак дракон.

– Но ты же мог…

– Но этого не произошло. – Он широко улыбается мне. – К тому же разве ты не слышала? Драконы практически несокрушимы.

– Ключевое слово здесь «практически», – замечаю я.

– Не бери в голову, Грейс. Со мной все в порядке. – Я знаю, что на моем лице по-прежнему написано сомнение, потому что он говорит: – Клянусь.

– Кому ты клянешься? – спрашиваю я. – Богине хаоса?

Он смеется.

– Нет, она знает, что я ей не поклоняюсь.

Я едва не давлюсь смехом, оглядывая пещеру и проверяя, слышала ли Кровопускательница его слова.

– И что же нам делать теперь? – спрашивает Мэйси, когда Мекай помогает ей встать. Ее глаза округлены, огненные волосы растрепались.

– Бежать? – предлагаю я только наполовину шутя. Вряд ли Кровопускательницу может устроить то, что я сделала с ее пещерой.

Однако она, как ни удивительно, подходит ко мне и говорит:

– Есть такие вещи, от которых невозможно сбежать, Грейс. И к ним относится твоя сила.

Затем машет рукой, и ее гостиная принимает свой первоначальный вид.

– Значит, вот как? – Иден оглядывается по сторонам. – Один взмах вашей руки, и все опять выглядит отлично?

– Да, именно так, – соглашается Кровопускательница, также оглядевшись, на лице ее читается удовлетворение. – Хотя, по-моему, «отлично» – это слабо сказано, ты не находишь?

– А я-то думал, что она, напротив, выразилась слишком сильно. – Эти слова произносит незнакомый мужской голос, причем очень и очень сердитый. – Хотя мы с тобой редко в чем-то соглашаемся, не так ли, Кассия?

Глава 50. Думал, ты в сказку попал?

Я смотрю на Хадсона и Джексона и одними губами произношу:

– Кассия? – Но видно, что они так же озадачены, как и я – Джексон качает головой, а Хадсон небрежно пожимает плечами, – после чего мы все поворачиваемся к обладателю этого голоса, эхо которого все еще отражается от стен пещеры.

Я потрясена. Потому что голос принадлежит высокому взбешенному старику в ярко-бирюзовых пляжных шортах, темно-синих ластах и солнечных очках с линзами ярко-синего цвета. Волосы у него точно такие же, как у Эйнштейна – длинные, серебристые, небрежно зачесанные назад, в ушах серьги, в сосках – ничего себе – пирсинг, а на одной руке красуется большая татуировка, изображающая лестницу, которая проходит над водой и ведет к затейливым полуразрушенным напольным часам. И вид у него при этом совершенно разъяренный.

– Не вини меня, Джикан, – говорит Кровопускательница – Кассия? – скучающим тоном. – Трудно воспринимать тебя всерьез, когда ты так упорно везде демонстрируешь соски с пирсингом.

– Я же был на пляже, – отвечает он, показывая на маску для подводного плавания и трубку, словно мы могли не заметить его пляжные шорты и ласты. – На Гавайях. Впервые за пятьсот лет.

– Тогда мы не станем задерживать тебя. – Она закатывает глаза – Я уверена, что у тебя там есть захватывающие занятия, например, подсчет песчинок на берегу.

Он щурит глаза.

– Я плавал с маской и трубкой. Там были кораллы. И чудесные рыбки. И дельфин.

– В таком случае я не понимаю, почему ты пребываешь в таких расстроенных чувствах. – Кровопускательница смотрит на него с такой насмешливой улыбкой, какой я прежде у нее не видела. – Ведь в глубине Сахары такого не увидишь.

– Да, не увижу, – выдавливает он из себя. – К этому-то я и веду.

– Тогда тебе надо брать отпуск почаще, – невозмутимо говорит она. – Надо думать, это улучшило бы твое настроение.

– Да, но нельзя же нам всем бездельничать целыми днями в наших личных ледяных пещерах, придумывая способы надуть вселенную, ты не находишь? У некоторых из нас есть настоящая работа, которую нужно делать. – Он усмехается, подойдя ближе. – Благодаря таким, как ты.

– Вообще-то никто не просил тебя о помощи. – Кровопускательница делает несколько шагов к нему, и я думаю, что эти двое сейчас похожи на парочку профессиональных стрелков на Диком Западе, готовящихся затеять перестрелку. Если бы они вдруг выхватили пистолеты и нацелили их друг на друга, я бы ничуть не удивилась.

– Может, ты меня о ней и не просила, – говорит он, хмуро оглядывая комнату, которая снова выглядит безупречно, – но она тебе определенно нужна.

С этими словами он опускает руку в карман своих ядовито-бирюзовых пляжных шортов. Я готовлюсь к тому, что сейчас он достанет какое-то оружие, и по тому, как Хадсон заслоняет меня, видно, что он думает о том же. Но вместо этого Джикан вынимает золотые старомодные карманные часы. Самые что ни на есть настоящие – с цепочкой и затейливо украшенной крышкой.

– О, я понял, – говорит Флинт. – «Джикан» – это по-японски «время». Клево.

– Довольно разговоров. – Джикан поднимает свои часы. – Вот вам хорошая идея: почему бы нам одним выстрелом не убить два вопроса?

– Думаю, вы хотели сказать – «двух зайцев», – поправляет его Флинт.

Джикан поворачивается к нему, подняв брови над краями своих солнечных очков.

– Эта поговорка, – поясняет Флинт – и надо отдать ему должное, ничуть не смущается, несмотря на весьма грозный взгляд Джикана, – звучит по-другому. Одним выстрелом убить двух зайцев, а не два вопроса.

– Ну, разумеется, дракон считает, что мы должны убить двух зайцев. Это ваш ответ на все. Хотя я не понимаю, что вы имеете против зайцев. Ведь, если подумать, это такие безобидные существа.

У Флинта округляются глаза.

– Я не… Я не говорю, что мы должны убивать…

– Перестань болтать. У меня от тебя болит голова. – Джикан переводит взгляд на меня. – Ты уже закончила?

Закончила? Да ведь я еще и не начинала.

– Почему вы говорите так грубо…

– Почему ты задаешь так много вопросов, каменная малявка? – парирует он. – Для куска скальной породы ты слишком любопытна.

– Для куска скальной породы? – возмущенно повторяет Джексон. – Какого черта…

– Заткнись, несчастный гот. Никто не хочет слушать тебя, и ни у кого нет времени на очередную твою истерику.

Не знаю, чем именно давится Джексон: своим возмущением или слюной, но в любом случае звук, который он издает, напоминает нечто среднее между криком умирающего носорога и брачным зовом бегемота.

– Извините? Что вы сказали?

Джикан сощуривает глаза.

– Во-первых, нет. Во-вторых…

– Что нет? – резко спрашивает Джексон.

– Нет, я не извиню тебя. Это очевидно. А во-вторых, я никогда не повторяю того, что сказал. – Он качает головой и угрожающе бормочет: – Ох,