Хватит ли мне сил?

Ну, с другой стороны, если уж кошка Истомина творит такое своими ограниченными ресурсами, то… Я тоже теперь Ведьма. Потому что не за себя. А за любимых людей.

Я собственноручно глаза выцарапаю кому угодно! И даже отец вдруг начинает меня пугать только как угроза детям, а не мне лично.

- Детонька... - ставит передо мной чашку на стол бабушка Наталья. - Надо кушать.

Передо мной голубцы и пюре с томатной подливой.

Ловлю ее руки, благодарно пожимая.

- Большое Вам спасибо!

- Ну что ты, - смущается она. - Едите мою стряпню, мне приятно.

- Вы очень вкусно готовите.

Борис велел не отнимать у нее домашние дела, потому что без них бабушка скучает и чувствует себя неловко. Поэтому я только в помощницах, когда могу. Учусь готовить...

Поглядывая на вставших на месте роботов, ем с аппетитом. Даже с какой-то злостью и азартом.

Плохая девочка во мне поднимает голову. И пытаясь набраться сил, съедает все до последнего кусочка. И выпивает травяной чай. Какой-то "очень полезный" для беременных...

Помыв посуду и расставив аккуратно все тарелочки, забираю свой телефон и иду во двор.

Делаю глубокий вдох...

Набираю Роберта.

- Здравствуй, Юленька, - все также елейно.

- Здравствуй, Роб.

- Как ты себя чувствуешь?

- Прекрасно.

- Очень рад.

- Забери, пожалуйста, своё заявление на Бориса.

- Ты слышала такое выражение: "простота хуже воровства"? Мне кажется, именно это не позволило тебе стать хорошим врачом.

- А что тебе не позволило стать хорошим врачом?

- Разве, я не стал?

- Увы. Так что с заявлением?

- Нет. Этого не будет. Мало того, прокурор будет настаивать на реальном сроке. Так как это не первое нападение на меня. Побои по предыдущему я тоже снял. До двух лет, дорогая моя, до двух лет…

- Борис защищал мою честь. И всего лишь. Если ты мужчина, ты должен его понять. Забери заявление.

- Нет. Я уничтожу Чадова. Пусть знает своё место. Будешь женой зека? На что будешь жить? Я тебе больше скажу, я буду судиться за сына. Поверь, между отцом зеком, и отцом врачом, суд предпочтет меня. Готова в одиночку противостоять мне на суде? Есть чем платить за адвокатов? Как будешь доказывать свою финансовую состоятельность находясь в декрете?

Черная воронка в груди набирает обороты и мощность. Заливает и топит. Губы немеют... В глазах темнеет.

- Я не буду противостоять тебе на суде. Ты до него не дойдешь!

- Ахах... Ты угрожает мне, Юленька?

- Нет... Я предсказываю тебе.

- Из нас двоих только я умею решать проблемы такими способами, забыла? - напоминает мне про ту самую злосчастную пепельницу. - А ты у меня трусиха и до тошноты порядочна, чтобы что-то себе позволить.

И первый раз в жизни, я вообще не чувствую ни капли сожаления и стыда, что тогда, двинув этому ублюдку по голове убила его.

Надо было самой вложить чёртову пепельницу в руку отца!

Когда же все они уже сдохнут... Почему такие люди могут безнаказанно истязать слабых. А если слабый даёт отпор, то ...

Чадова посадят?! - вдруг доходит до меня.

Нет. Нет!!

- Ты меня научил, Роб. Решать проблемы такими способами. Я жила с тобой столько лет, и не подозревала, что ты социопат и маньяк. И ты жил со мной столько лет и может тоже о чем-то не подозревал?

- Кажется, ты опять не в себе.

- Однозначно. Последний раз прошу - забери заявление и уезжай.

- Ты уезжаешь со мной и сыном. А я так и быть отзову заявление на Чадова. И забуду твоё блядство.

Ты - маньяк! - хочется в очередной раз с обидой выкрикнуть мне.

Но нет. Теперь и я маньяк.

В холодной ярости сбрасываю звонок.

Возвращаюсь домой, забираю свое пальто. Достаю убранный Борисом шокер, прячу его в карман.

- Я на пару часов по делам...

Глава 47 - По понятиям

Отсидев уже за ночь пятую точку, меряю шагами свою клетку. Два шага вправо, два влево.

- Кончай икру метать, - не поднимая глаз бубнит летеха. - Скоро в СИЗО поедешь.

- Э... Не хами, - одергивает его зашедший капитан. - На "Вы", давай, разговаривай с человеком...

Отпуская телефон, подскакивает в недоумении переводя взгляд с капитана на меня и обратно.

- Здравствуйте, Борис Егорович. Не узнаете меня?

- Прищуриваясь, вглядываюсь в лицо.

- Вы отец Томы, девочки из Травмы, я ей пару месяцев назад анестезию делал.

- Неужели помните?! У вас там такой поток, наверное...

- Тому запомнил, - улыбаюсь устало.

У девчонки фобия медицинских манипуляций, а я тогда подменял местного анестезиолога. Ох и повозился я с ней! Сказки ей рассказывал... А на операции у неё остановилось сердце. И я её вытащил.

- К Вам здесь человек приехал...

- Пал Семëныч, - сзади тихо зовёт его лейтенант. - Не велено же никого пускать.

- А ты не видел этого, усëк, Никонов??

Заходит Хасанов, с телефоном у уха.

- Юль, ну не волнуйся ты так, разберёмся. Он же нос ему сломал, а не челюсть в трёх местах. Хотя мог... Привет тебе от него, кстати. Жив, здоров... Да, рядом. Ложись спать. Шесть утра…

Убирает телефон.

- Здорово, Горыныч.

- И тебе, Хасан.

Касаемся кулаками через решетку.

- Сколько можно прохлаждаться? Кто работать будет?

Пожимаю плечами.

- Сигаретку бы мне.

Капитан протягивает мне свои сигареты.

Летеха недоверчиво оглядывает всех.

- Ничего что?.. - киваю на датчик дыма.

- Да не работает он, курите.

- Мужики, как мне моего Харона в отделение вернуть? - оглядывается Хасанов.

- У нас сверху указание, гасить по всей строгости, - с сожалением вздыхает капитан. - Кому-то ваш Харон дорогу перешёл.

- А с какого верху? Мы то тоже на ваши верха вхожи.

- Так звоните, вытаскивайте, а то сегодня следак приедет по его душу.

- Так... - ищет в телефоне Рус, - где наш главный прокурор?.. Вот. Рановато, конечно. Но я извинюсь.