Стёпа с любопытством давит на джойстик. Коляска двигается в сторону.

- Степ, не надо, - прошу я.

- Я тебе принес раскраски, - вытаскивает он из ранца. - Правда я тут робота закрасил, но там ещё много картинок. И фломастеры. Чтобы ты не скучал.

Кладёт к нему на колени. Роберт опускает взгляд.

- Скажи ещё что-нибудь, я буду угадывать.

Они общаются. Я тихо сижу в стороне.

- Шесть - это "да"! - догадывается Стёпа. - Я придумал!!

Открывает на коленях у Роберта букварь.

- Это что? - требовательно вопрошает Стёпа, как учитель, показывая на арбуз, у буквы "А".

- Триста двенадцать.

- А это? - показывает на карандаш.

- Сто два! Сто два!

- Мама он просил карандаш!

Стёпа даёт ему тетрадку и карандаш.

Роберт что-то гротескное корябает левой рукой.

Вздрагиваю! В дверях палаты его мать.

- Добрый день, - здороваюсь с ней.

Она молча заходит в палату. Садится на кровать и слепо смотрит на Роберта.

- Вы не торопились, - не могу сдержаться я.

- Я боле-ела... - тихо.

- Я оформляю развод. Права по опеке передам Вам.

- Это о-он за мной должен ухажива-ать в ста-арости, а не я за ним... - горько.

- Что-то Вы не так делали, когда он был ребенком. Судьба дала Вам второй шанс - самоотверженно и бескорыстно любить своего ребенка. Любовь лечит… Ее отсутствие порождает монстров.

- Ты ненормальна-ая?.. - переводит на меня презрительный взгляд. - Я стара! У меня нет столько сил...

- Найдете.

Тем более, что его доля после раздела имущества будет очень внушительная. Наймет помощницу.

- Уходите, - требует она.

Стёпа, насупившись, смотрит на нее исподлобья, собирая свои вещи в ранец.

- А у нас теперь другая бабушка. Добрая!

Она смотрит на него растерянно и равнодушно.

- И у меня вот! - кладёт мне руку на живот. - Сестра будет.

Переводит взгляд мне на живот.

- Этот хоть от Роберта?

- Оба моих ребенка не от него.

И мне не стыдно!

- Стёп, пойдем.

- Двадцать четыре! - изрекает Роб, поднимает тетрадку. - Двадцать...

Стёпа забирает у него.

- Пока, пап. Потом ещё поиграем...

Мы выходим. Я присаживаюсь на скамеечку, чувствуя, что потеряла силы.

- Что написал? - сует мне в руки Степан.

Приглядываюсь к едва читаемым буквам.

"Не-бро-сай".

Вздохнув, закрываю тетрадь и эту главу своей жизни.

Всё.

От автора: Дорогие читатели! История подошла к концу. Остался только эпилог. Я надеюсь, она вам понравилась :) В ожидании эпилога приглашаю почитать книги этой серии: 1) Я тебя вылечу - История доктора Хасанова и Таюши

2) Соблазн - История доктора Стефа Державина и Вики

и очень скоро стартует новиночка ;)

Эпилог

Степаха спит в детской. Бабушка там же.

Мы с Юлей сидим у горящего камина на ковре. Свет выключен... Горят несколько свечей. Рядом стоят кружки с ароматным чаем.

Я обожаю эти вечер! Сколько я провел похожих в одиночестве, скучая по ней - не счесть. И сейчас, когда она рядом, я всё еще чувствую то саднящее чувство одиночество, но уже как заживающую рану. И гораздо больше ощущаю тихие вибрации долгожданного счастья где-то за грудиной.

Сев по-турецки, Юля прижимает ладони к животу и смотрит в огонь.

Я, опираясь спиной на диван, - перебираю струны.

- Завтра отвезешь нас?

- Куда?

- С утра на работу...

Юля уже глубоко в декрете, но Бергман предложил ей должность председателя конфликтной комиссии больницы. Поэтому, она даже в декрете немножко работает с документами. Для нее эта должность очень важна! Это прямо её место.

Я ей горжусь.

- …А после работы к Роберту. Минут на сорок, - извиняющимся голосом. - Стёпа просил...

Степаха любит навещать Крынского в психоневрологическом пансионате.

Меня это люто бесит, но... Юля так решила. Ок. Наверное, для Стёпы в этом есть смысл.

Посещают они Роберта не часто. Где-то раз или два в месяц. Степан очень быстро выучил его странный язык и общается с ним, они вместе раскрашивают какую-то нейрографику, которую привозит Юля.

Хрен с ним...

- Ты самый лучший папа... - на всякий случай напоминает она, ловя мое лёгкое ревнивое недовольство.

- Я знаю! - самодовольно подмигивая ей. - Но ты мне всё равно говори. А муж?

- И муж... самый-самый.

Смотрю на ее красивые руки лежащие на животе. Обручалка врезается в кожу.

Забираю ее кисть, с трудом стягиваю колечко, переодеваю на мизинчик.

Мы тихо расписались, не устраивая свадьбы. Юля не захотела. Да и без церемонии нас расписали сразу же после того, как был оформлен ее развод с Робом. А церемонию нужно было ещё ждать пару месяцев.

А вот венчались мы красиво, пригласив всех друзей. С шикарной атмосферной фотосессий.

Фотки в рамочке стоят на камине, рядом с горящими свечами.

- Пусть пока так... - целую пальчики.

К вечеру они у нее немного отекают. Мы перенашиваем. Уже неделя лишняя.

- Ты когда Василису отпустишь?

- Ты знаешь... Я когда Степочку носила, я его даже толком почувствовать не успела. Все плохо-плохо было... А потом раз и... закончилось. Животик такой маленький был, что в свободной одежде и не видно было, что беременна. А сейчас мне так нравится, - гладит живот. - Что Василиса общается со мной. Что я ее чувствую...

- Ну я-то тоже хочу! - с усмешкой цокаю я. - Нельзя быть такой жадиной.

- Это так волшебно, - продолжает наглаживать, - что я не хочу, чтобы заканчивалось.

- Родная, как только ты соскучишься по пузожителю, я тебе тут же Ивана заделаю, клянусь! Дай уже дочку потискать...

- А вдруг я больше не смогу?

- Пф... Да у нас с первого раза оба птенца. Даже не сомневайся.

- Ладно... - улыбается не отводя глаз от огня. - Отпущу...