– Да ничего страшного, – поспешил заверить ее Костромин, позволив себе робкую надежду, что все-таки он еще важен ей. – Общая потеря тонуса от усталости и переутомления, видимо, и этот психоз по поводу своей грязности тоже от них.

– И как надолго ты уезжаешь? – более спокойным тоном выясняла она.

– Не знаю, – пожал он плечами, продолжая так и сидеть с опущенной головой. – Месяца на два. Может три. Может, и на все полгода. По крайней мере, визы у нас на полгода.

– Понятно, – протянула Варвара.

– Варь, – продолжил объяснения Костромин, – там, скорее всего, связи не будет. Я твоим родителям все объяснил, они тебе потом перескажут.

– Это опасно? – встревожилась Варюха, и Юрий снова уловил согревшие его нотки беспокойства за него.

– Да нет-нет, – поспешил уверить Костромин. – Просто монастырь. Вовка говорит, что надо ауру мою полечить и энергию восстановить. А монахи в этом вопросе самые крутые специалисты…

– Юр, – перебила она его решительно, – тебе что, настолько плохо?

– Да нет, Варь, не все так фигово, – улыбнулся он ее заботе.

– Ты… не рискуй там, Юр, – попросила жена.

– Не буду. – Он поднял голову, снова уловив тревогу в ее голосе и забытые нотки любви, что ли, и признался вдруг: – Я люблю тебя, Варюха.

Она помолчала и произнесла непонятным тоном:

– Возвращайся, Юра.

– Я вернусь, – пообещал он.

– И береги себя! – почти крикнула она торопливо напоследок и отключилась, не прощаясь.

Костромин провел ладонью по лицу, стирая все пролитые и не пролитые слезы, откинулся на спинку дивана и повторил как клятву:

– Я вернусь.

– Возвращайся, – произнесла шепотом Варюха.

Глядя в окно туда, в ту даль, где сейчас находился он, словно просила его выполнить данное обещание.

В тот же день Костромин расплатился с хозяйкой за аренду жилья и перевез все свои вещи в их с Варварой квартиру.

Дом встретил его настороженной тишиной и выстуженностью жилого духа, вздохнул с обидой.

– Да, я тебя понимаю, – поддержал его жалобу хозяин.

Он постоял в спальной комнате над их с Варюхой большой кроватью и… постелил себе в гостиной на диване. Там и проспал ночь перед вылетом.

Пока длилась первая часть перелета из Москвы в Китай, Костромин еще держался бодряком, вполне соображал, с интересом слушал рассказы Володьки о Тибете и даже вопросы задавал.

Оказывается, гора Кайлас считается святой у всех буддистов и индуистов мира. То есть у нескольких миллиардов человек, на минуточку. И озеро Манасаровар у ее подножия так же наделено не меньшей святостью. Считается, что на этом озере медитировала богиня Парвати, а это для индусов и буддистов почти как наша Богоматерь.

Кайлас является самой высокой вершиной горной цепи и самой древней на земле, это доказанный наукой факт. Интересно еще то, что никому ни разу не удалось подняться на вершину этой горы. Местные жители считают Кайлас не просто священной горой, они уверены, что на ее вершине живет бог Шива – высшее божество индуистской и буддистской религий.

Любые поездки на Кайлас носят паломнический характер. Считается, что, для того чтобы полностью очистить свою карму, надо совершить так называемую «кору», то есть произвести предписанные действия: сначала требуется обойти озеро Манасаровар и лицезреть священную гору на рассвете и закате, в полнолуние и днем. Затем, читая определенные мантры, обойти вокруг Кайласа. Но сделать это непросто, поскольку гору опоясывают так называемые два круга – внешний и внутренний.

Внешний составляет 53 километра, и если вы хотите полностью очистить свою карму, то обойти гору надо двенадцать раз, и только после этого вас допустят до внутреннего круга.

А если обойти еще и тринадцатый раз, то ваше тело очистится от всех болезней и вы станете нетленным, так считают тибетские жители.

Можно верить или не верить, но имеются прецеденты в нетленности телесной, проверенные, между прочим, учеными.

Как можно верить или не верить в то, что тибетцы считают, будто на вершину Кайласа людей не пускают высшие силы и боги, поскольку кто бы и когда не замыслил подъем туда, каждый раз возникали непреодолимые препятствия и происходило нечто, не дающее такой возможности. А уж сколько раз это пытались сделать ученые и путешественники разного рода, но всякий раз терпели фиаско в самом начале пути.

Вот так все загадочно. Даже религия у тибетцев особая – древняя тибетская религия Бон, тантрический буддизм.

Вот туда они сейчас и направлялись, в этот загадочный и мистический Тибет вместе с научной экспедицией, сформированной в кратчайшие сроки.

Когда же сделали пересадку в Китае и вылетели в столицу Тибета Лхасу, Костромин отключился напрочь и проспал практически весь полет.

Они заселились в достаточно приличную гостиницу, оказавшись там чуть ли не единственными постояльцами – конец декабря, никаких туристов! Вообще-то никто зимой в горах не путешествует, это как минимум глупо, а как максимум невозможно и полный идиотизм с огромной вероятностью сгинуть к той самой матери.

Морозы и снег!

Экспедиции повезло необычайно, что до сих пор снега в Тибете выпало очень мало и некоторые горные перевалы были еще проходимы и открыты для транспорта. Поэтому они и отправились на следующий день сразу после рассвета дальше – на джипах «Лендкрузерах» с проводниками высшей категории по Западно-Тибетской дороге в сторону Кайласа.

Вот этот отрезок пути, длившийся почти десять дней, Костромин запомнил смутно, практически постоянно пребывая в пограничном состоянии между потерей сознания и хоть немного осмысленным бодрствованием. Для него слилось все в один сплошной поток – дорога, отсиженная и отбитая на колдобинах до боли задница, какие-то блокпосты с военными, поселки и городишки, в которых они ночевали, ранний подъем и снова пытка дорогой – и так бесконечно.

Иногда он словно просыпался и приходил в себя и тогда замирал, пораженный до глубины души открывающимся из окна машины величественным пейзажем.

Однажды Юрия так пробило этим потрясающим видом, что перехватило дыхание, и душа словно воспарила – джипы бежали по дороге, и неожиданно открылось взору озеро Манасаровар, по другую сторону которого поднимались величественные горные вершины, в снегах которых отражалось ало-розовым светом встающее солнце…

Все ничтожно, когда видишь такое и приобщаешься к такой высоте.

Молчали потрясенно все, кто находился в машине, – молчали и смотрели неотрывно на эти божественные горы.

А дальше Костромину стало совсем трудно.

Их экспедиция добралась до крайней точки, куда могли доехать джипы и где паломников уже поджидали монахи монастыря с лошадьми и осликами, на которых сноровисто перегрузили всю поклажу.