– Вы закончили ругаться, мальчики?

– Некоторым образом мы давно уже не мальчики,– обиделся Феликс.– Но хотелось бы знать, как ты сюда попала, девочка?

– Меня зовут Лулу, я принцесса и пришла сюда дорогой гельфов.

Гиг и Феликс переглянулись – девушка мила, слов нет, но с мозгами у нее явно не все в порядке. Не исключено, впрочем, что она подослана ярым врагом Мессонской империи Птахом Арлиндским – с этого негодяя станется.

– А Птах Арлиндский вам здорово насолил?

– Девушка,– укоризненно взглянул на дурочку Феликс,– этот субъект не просто наш враг, он много хуже. Мы давно пошли бы на него войной, но матушка Асольда не велит. Мы давно ждем, когда коварный Птах нападет на нас первым, но он все медлит и медлит. Говорят, что и ему мешает его матушка, королева Арлиндии Елена. Вот мы и мечемся меж материнских юбок, не позволяющих нам проявить доблесть в бою.

Вообще-то Феликс сказал чистую правду, но таким ерническим тоном, что Гига передернуло. Этого негодяя непременно нужно проучить, сколько можно терпеть его беспримерное нахальство? Не будь этот молодчик молочным братом Мессонского принца, вскормленным, всем на беду, грудью императрицы Асольды, его давно бы уже зарезали или отравили разъяренные мужья, отцы и братья обесчещенных им женщин. Недаром же все называют Феликса Садерлендского бусонской язвой, и он сполна оправдывает свое прозвище. Непонятно, что вообще находят женщины в этом вороном негодяе?

– Ты не прав, Гиг,– возразила странная Лулу.– Он довольно милый мальчик, только излишне болтливый.

– Он негодяй,– мрачно поведал красавице Гиг.– Держитесь от него подальше. На его совести больше десятка вдребезги разбитых женских сердец.

– Клевета,– возмутился Феликс.– Не верь ему, Лулу. Блондины куда коварнее брюнетов.

– Сразу видно, что вы сыновья своего отца,– в сердцах сказала незнакомая принцесса, раздраженная бесконечным спором новых знакомых.

– Мы с этим негодяем всего лишь молочные братья,– возразил Гиг.

– Не знаю, обрадую я вас или огорчу, принц Мессонский, но этот болтливый брюнет – ваш брат по отцу, так же как и Птах Арлиндский.

Блондиночка явно была не в себе, в чем Гиг подозревал ее с самого начала. Не исключено, правда, что это проделки Феликса, который с помощью девушки вздумал окончательно заморочить голову своему молочному брату. Барон Садерлендский способен и не на такие штучки, только бы отвлечь внимание от своих грязных вещичек.

– Я все-таки не понял, откуда ты к нам явилась, Лулу?

– Я родом с планеты Игирия, пришла к вам по дороге гельфов, но сначала побывала на Ибисе, потом еще у одного нашего брата, сына Леды, кавалера треф, которого зовут Андреем. Он будет здесь с минуты на минуту.

Гиг вздохнул. Мало нам Птаха с Феликсом в кровных братьях, так еще и какой-то Андрей с Ибиса наклевывается. Девушка поехала уже явно и так далеко, что скоро скроется с глаз удивленных этим чудом наблюдателей. Кто же ее все-таки подослал?

– А почему, дорогая Лулу, ты назвала нашего ибсянского братца кавалером треф?

– Потому что кавалер пик – это ты, Феликс, сын Лилии Садерлендской, а твой мрачный брат Гиг – кавалер бубен.

– А Птах Арлиндский, следовательно, кавалер червонный,– прозрел Феликс.– Полный набор. А не перекинуться ли нам в картишки? А ты какой масти будешь, Лулу?

Видимо, блондинка усомнилась в умственных способностях барона Садерлендского, уж очень долго и удивленно она его разглядывала своими на редкость зелеными глазами. И одета она была странно. Костюм был мужской, но не мессонского покроя и даже не арлиндского. Не говоря уже о материи, которая переливалась всеми цветами радуги, что, возможно, было и красиво, но чересчур крикливо. Гиг Мессонский предпочитал более спокойные тона. Феликс же и вовсе всегда ходил в черном в память о своей умершей матери. Странным был и меч девушки, с клинком непривычно зеленоватым. Конечно, Гиг слышал сказки о межзвездных скитальцах, но всерьез их не принимал, как не верил и в собственное якобы звездное происхождение, считая это лестью расторопных придворных. Даже если допустить, что девушка действительно дочь залетного Героя, который разбросал своих детей по всей Либии, то при чем же здесь карточная масть, все эти трефовые и бубновые кавалеры?

– Так ты наша сестра? – удивился Феликс.

– Я толкую тебе об этом вот уже битый час. Ты удивительно невнимателен, барон Садерлендский.

– Ну вот,– огорчился Феликс,– как только я собираюсь в кого-то влюбиться, как тут же выясняется, что это моя сестра.

– И много у тебя сестер? – удивилась Лулу.

– Ты единственная, но и влюбиться я собирался в первый раз.

– Не слушайте его принцесса,– сказал Гиг.– У этого человека вместо сердца холодная лягушка, и любить он не способен. Для него не существует ни любви, ни даже самой обычной человеческой благодарности. Коварный негодяй, который...

– Который часто рвет фиалки в садах его высочества принца Мессонского,– прервал его Феликс.– Хватит утомлять девушку поэтическими оборотами, Гиг, переходи на прозу.

Принц Мессонский ответить нахальному барону не успел, поскольку внезапно и непонятно откуда в трех шагах от него объявился смуглолицый и темноволосый молодой человек с мечом у бедра.

– Это Андрей Ибсянин,– пояснила Лулу.– Нам осталось дождаться только Птаха Арлиндского.

– Интересно бы узнать,– возмутился Феликс,– а на что нам вообще сдался Птах Арлиндский, не говоря уже об этом трефовом кавалере?

Честно говоря, Гиг был согласен с Феликсом, хотя воспитание не позволило ему высказаться определеннее по адресу гостя, явившегося неизвестно откуда и без всякого приглашения. Могло создаться впечатление, что императорский дворец превращается в постоялый двор, куда приходят все, кому не лень.

– Мы отправляемся на Вефалию, а затем и дальше по дороге гельфов на поиски нашего отца Андрея Тимерийского, пропавшего предположительно в созвездии Сириса.

Как вам это понравится! Гиг Мессонский, наследник трона величайшей империи Либии, должен бросить все и отправиться к черту в зубы, на поиски человека, которого в глаза не видел. А все-таки должен же существовать предел и помешательству.

– Боюсь, нас матушка не отпустит,– сказал Феликс с сахарной улыбкой на устах.

– Для императрицы Асольды у меня есть послание члена Высшего Совета Светлого круга просвещеннейшего Пигала Сиринского.

– Подумаешь, Высший Совет! – возмутился Феликс.– Мы здесь, на Либии, сами себе господа.

– Речь идет об угрозе Светлому кругу, и Либии в том числе.

Но Феликс на эти слова только рукой махнул. Отца своего он никогда не видел, мать умерла при родах, и с тех пор он вольная птица, без всяких обязательств, если не считать обязательств вассальных перед имперской короной. Нет слов, поболтаться по чужим странам и даже планетам он не прочь, но чтобы вот так, с бухты-барахты, по чьей-то воле и в компании людей незнакомых и даже подозрительных – нет уж, увольте. Феликса Садерлендского ждет не дождется сегодняшней ночью в своей уютной спаленке прекрасная Лилия, и вот к ней-то он как раз и отправится, предоставив другим полную свободу в совершении безумных поступков.