– Кто тебя ждет сегодня ночью? – переспросил очнувшийся от задумчивости Гиг Мессонский.

Но Феликс сделал вид, что не расслышал вопрос Мессонского принца, и покинул его покои. Если Гигу доставляет удовольствие общество помешанных – это его проблемы, но у барона Садерлендского совсем другие вкусы. Отправляться в какую-то вселенскую дыру, где, скорее всего, приличного кабака не найдешь, благодарю покорно. А Гиг просто глупец, если позволяет морочить себе голову авантюристке, которая в довершение всех бед называет себя его сестрой. Нет, как вам это понравится, у Гига Мессонского и Феликса Садерлендского одна сестра на двоих! К тому же она и Птаха Арлиндского приплела – получите братца! А этот Андрей Ибсянин тот еще тип, по лицу видно.

В «Серебряной рыбке» пахло, как водится, рыбой тухлой. Феликс этого запаха не выносил, но зато вино здесь было отменное, да и хозяином кабака был его старый знакомый по прозвищу Летучий Зен – бестия еще та, но осведомленнее его в Бусоне не было человека.

– Выкладывай, морская крыса, что ты знаешь о Пигале Сиринском,– сказал Феликс, поудобнее устраиваясь за столом.

– О,– только и сумел вымолвить Летучий Зен, и лицо его заметно побледнело.

Для поднятия духа Феликс налил ему полную кружку его вина, за свой счет разумеется. Даром этот прохиндей ничего рассказывать не будет, но золотая монета послужит, будем надеяться, стимулом его красноречию.

– Величайшая личность! – выдохнул Летучий Зен, отставляя в сторону опустевшую кружку.– Кентавр Семерлинг и магистр Пигал – самые светлые головы из тех, которых мне довелось видеть. И конечно, я буду страшно рад вновь приветствовать их в славном Бусоне.

– Тебе придется подождать,– хмуро бросил Феликс.– Пока что они сюда не собираются.

– Ах вот как! – Летучий Зен даже расслабился от облегчения.– А я, грешным делом, уже испугался.

Феликс засмеялся:

– То-то, я смотрю, завел волынку: «величайший», «светлые головы». Давай выкладывай все начистоту.

Но как раз выкладывать все начистоту у Летучего Зена не получалось – пришлось увеличить плату еще на один золотой.

– Смотри, Зен, человек я небогатый, но рука у меня тяжелая.

Бывший арлиндский шкипер, а ныне бусонский кабатчик предостережению барона Садерлендского внял, поскольку за время долгого знакомства успел уже изучить буйный нрав своего сегодняшнего гостя. Благородный Феликс на весь Бусон славился несдержанностью на язык и на руку, а о его ночных похождениях складывались легенды. Летучий Зен для придания солидности своему рассказу со значением огляделся по сторонам и понизил голос почти до шепота. В замызганном сотнями грязных сапог и потных рук зале сидело не более десятка завсегдатаев, на скромность которых вполне можно было положиться, поскольку их вечно заплетающиеся языки даже при большой охоте не смогли бы связать больше пары слов.

– Когда умерла ваша матушка, благородный барон, я буквально излазил весь Бусон по поручению вашего дедушки барона Садерлендского в поисках кормилицы, но так ее и не нашел.

Феликс удивленно отставил кружку:

– Почему?

– Не в обиду будет сказано вашей милости, но никто не соглашался вскармливать дьявольское семя. Даже ваш дедушка, и тот рад был сплавить вас подальше.

– Ты в своем уме, негодяй?! – возмутился Феликс.– Ты кого назвал дьявольским семенем?!

Летучий Зен на всякий случай отодвинулся подальше от нервной бароновой руки, затянутой в замшевую перчатку:

– Должен вам сказать, ваша милость, что ваш батюшка, долгие ему лета, тоже был скор на расправу. А между тем нет на Либии человека, который сделал бы ему больше добра, чем я. Что же касается вас, благородный Феликс, то и вовсе кабы не старый шкипер Летучий Зен и горничная вашей матушки Эна, то не сидели бы вы сейчас за столом и не грозили бы запустить в меня моей же кружкой. Вот она, баронская благодарность!

Летучий Зен хотел было уже и слезу уронить, но передумал. Уж больно свирепо смотрел на него Феликс.

– Батюшка-то ваш Герой из Героев, звездный князь и все такое, но... Если вы, ваша милость, кружку на стол не поставите, то я больше ничего вам не скажу. Давеча вы с его высочеством Гигом всю посуду мне перебили, и опять за свое.

– За посуду тебе заплатили, негодяй,– возмутился Феликс, но кружку в сторону отставил.– Ладно, говори все как есть.

– Так я, ваша милость, ничего такого не знаю, только слухами живу. Там кусочек отломишь, потом в другом месте кусочек.

– Вываливай свои кусочки, Зен, пока у меня терпение не лопнуло.

– Только вам, благородный барон, другим бы под пыткой не сказал... Совершенно случайно слышал, когда под дверью стоял, как просвещеннейший Семерлинг, кентавр и все такое, сказал достойнейшему Пигалу, мудрейшему дознавателю и все такое, что батюшка ваш, князь Тимерийский, связан с Черной плазмой и вроде бы с Сагкхом в друзьях.

– Ты в своем уме, идиот? – даже не очень возмутился Феликс, поскольку ни на грамм Летучему Зену не поверил.

– Люди мы маленькие,– скромно заметил кабатчик, вытирая засаленной тряпкой грязный до тошноты стол,– а только о чем слышал, о том и сказал. Поэтому и кормилицу вам никак найти не удавалось, пока императрица Асольда, которая тогда была еще принцессой и кормящей матерью, не взяла вас к себе и не вскормила сама.

– Так этот князь Тимерийский и Гигу доводится отцом?

– Только исключительно вам, благородный барон, и только исключительно на ухо: да.

– И Птаху Арлиндскому тоже?

В ответ Летучий Зен только руками развел, словно извиняясь на чужое чрезмерное усердие.

– Так ведь звездный скиталец, Герой и все такое, где уж тут бедным девушкам устоять? А потом, дьявольские камни из замка Крокет что-нибудь да значат. Колдун был, конечно, не из последних. Меня в крысу собирался превратить, еле-еле достойнейший Пигал сумел отстоять.

– Не мели чепухи,– вяло махнул рукой Феликс, задумчиво разглядывая пятна от пролитого на стол вина.

– Весь Бусон видел, как он благородного барона Краулендского живьем спалил вместе со слугой. А вы говорите чепуха, ваша милость. А сколько там народу подавили, кошмар. Серьезным человеком был ваш батюшка, худого слова про него не скажу. При мне в арлиндском кабаке двух человек до смерти кулаками зашиб, а третьему и вовсе голову снял.

– Ну это не бог весть какой подвиг.

– Так оно конечно,– подтвердил Летучий Зен.– Прошлый раз, когда вы с его высочеством Гигом осерчали, так мы уж отливали, отливали, благо море рядом. Оно конечно, вода у нас бесплатная, но трудов, трудов сколько!

Феликс Летучего Зена уже не слышал. Не то чтобы история собственного рождения была для него тайной за семью печатями, но наиболее важные подробности от него, оказывается, скрыли. Конечно, насчет дружбы князя Тимерийского с Сагкхом Летучий Зен приврал, но, видимо, этот звездный Герой действительно был изрядным колдуном, коли на его отпрысков до сих пор нервно дышит бусонское простонародье. «Серебряная рыбка» потихоньку наполнялась посетителями, которые вели себя пока довольно тихо, смущенные присутствием знатного гостя, но не приходилось сомневаться, что крепкое мессонское вино скоро развяжет им языки. Ни к ругани, ни к драке у Феликса сегодня душа не лежала, а потому, распрощавшись и с Летучим Зеном, и с «Рыбкой», он отправился к баронессе Лилии, но по рассеянности оказался у баронессы Мины, где и остался на ночь, не очень огорчившись недоразумению, поскольку и вино в доме барона Лирийского было отменным, и сама Мина приняла забредшего на огонек гостя, как и подобает скромной жене отсутствующего по причине крайней занятости мужа.