Размышлять об этом можно было сколько угодно, это ничего не изменило бы: Женя не собиралась отказываться от своего выбора — что сделано, то сделано. Ее немного беспокоило то, что она не посоветовалась с Майком. Но она хорошо помнила, как несколько месяцев назад ее жених, мечтавший специализироваться в кардиохирургии, неожиданно сказал, что его включили в группу к известному мастеру по пластике человеческого тела, а на Женины недоуменные вопросы о кардиологии отреагировал довольно резко:

— Ты что, не понимаешь, насколько популярна сейчас пластическая хирургия? В этой области гораздо легче сделать себе и деньги, и имя.

— Разве только это имеет значение? — Женя даже почувствовала какое-то разочарование.

— Нет, конечно, нет, — слишком быстро согласился Майк. — Просто попасть в ученики к этому профессору практически невозможно. И если уж представился такой шанс, его нельзя упускать.

— А как? Как представился такой шанс?

— Мама устроила, — легко сознался молодой человек.

— Твоя мама может устроить все, что угодно.

— Почти, — согласился Майк. И, судя по тому, как нежно он обнял девушку, как неожиданно грустно посмотрел на нее, Женя почувствовала, что догадки ее не так уж беспочвенны. Видно, было у Линды желание устроить, точнее, расстроить кое-что еще, что пока ей сделать не удавалось.

«Я машу красной тряпкой перед быком, — думала Женя, возвращаясь домой с работы. — Не дельфинов мне надо дрессировать, а рогатых, необузданных торо. Хотя я бы и с ними справилась. Я бы договорилась с любыми животными. Проблемы у меня возникают только с людьми. С животными проще оттого, что их повадки и намерения известны заранее, а вот то, чего хочет и чего добивается какой-нибудь человек, остается зачастую тайной за семью печатями. Я даже не знаю, чего, собственно, добиваюсь я сама этим согласием тренировать афалин. Чего мне больше хочется: неизвестно зачем утереть нос Линде или получить какую-нибудь награду за постановку лучшего шоу. Боюсь ошибиться, но что-то подсказывает, что это вполне может оказаться первый вариант».

Женя топталась перед дверью их сиднейской квартиры. Впервые, зная о том, что Майк дома, она не спешила войти: стояла, думала, собиралась с духом. Наконец вытащила ключи, повернула замок, прокричала слишком громко:

— Ты здесь?

— А где мне быть? Ты чего так кричишь? — Майк вышел в коридор. — Не раздевайся. Мы сейчас кое-куда поедем.

— Куда?

— Сюрприз, — загадочно сообщил мужчина.

Женя натянуто улыбнулась и скороговоркой пробормотала:

— У меня для тебя тоже сюрприз.

— Подожди! Не говори! Я должен быть первым. Пойдем, пойдем!

Через пятнадцать минут они стояли возле просторного бунгало на берегу океана. Табличка «For sale»[19], мимо которой каждые выходные ездили они на пляж, теперь отсутствовала.

— Смотри: его кто-то купил, — просто сказала ни о чем не догадывающаяся девушка.

— Кто-то… — поддразнил ее Майк.

— Ну да, кто-то. А что, собственно, тебя… Постой! Это ты? Ты? Ты его купил? Этот дом теперь твой?

— Не мой. Наш.

— Я… Я не могу поверить. Это просто сказка какая-то. Невероятно. Но зачем, зачем нам сейчас дом? Он, конечно, прекрасен, но расходы…

— Жень, конечно, в квартире удобно: центр города, работа в шаговой доступности, но ты должна была понимать: это временно. Семья — это не только я и ты. Когда-нибудь нас станет больше, и тогда в ней будет тесно. Лучше обо всем позаботиться заранее.

— Ты меня удивляешь. Обычно женщины первыми заводят такие разговоры.

— Ну, а если мне попалась женщина, которая их не заводит, приходится все брать в свои руки. Красивый дом?

— Очень. Очень красивый. Только детей у нас нет даже в проекте.

— Кстати, я еще не показал тебе спальню. Пойдем рисовать чертеж?

Чуть позже, стоя на увитой диким виноградом веранде и глядя на океан, Женя призналась:

— Я больше не изучаю настроения дельфинов.

— Нет? А что ты делаешь?

— Кажется, теперь я буду с ними выступать.

— О!

— Это все, что ты скажешь? Просто «о»?

— Не просто «о», а «О!». Чувствуешь разницу? Теперь, когда окажусь с друзьями на шоу, смогу не просто хвастаться, что моя жена знает, почему этот дельфин сделал это, а вон тот морж — вот то, но и умеет с ними обращаться.

— Ты все шутишь. А я хочу понять, ты рад за меня или нет?

— Я рад, если ты рада.

— Нет, я хочу знать, что ты об этом думаешь на самом деле.

— На самом деле, дорогая, я думаю, что не имеет никакого значения, чем именно ты будешь заниматься. В конце концов, предназначение женщины вовсе не в этом. Когда у нас появится ребенок, все твоя живность, хочешь — не хочешь, отойдет на второй план.

— Ты говоришь, как моя мама.

— И как моя тоже.

— Твоя мама хочет, чтобы у нас родился ребенок? — Женя была потрясена.

— Да, она жаждет появления наследника. Собирается сделать из него второго известного на весь мир Каннингема.

— То есть?

— Ты разве не знаешь, что гены часто передаются через поколение?

— Допустим. Многие ученые так считают.

— Значит, у нашего ребенка есть все шансы родится с великолепным голосом и продолжать прославлять Австралию ариями Альфредо[20].

— Шутишь, — улыбнулась Женя.

— Нет, я серьезно, — откликнулся Майк, и девушке почему-то стало не по себе. «Раз Линда хочет получить внука, она его получит…»

Женя не могла запретить матери Майка мечтать о том, о чем та пожелает, но в данном случае она вольна воплощать ее чаяния в жизнь или повременить с этим. Женя себя в роли Старика Хоттабыча, выполняющего волю просителя за несколько секунд, не видела, а потому с претворением в жизнь проекта под кодовым названием «Наследник» решила повременить.

Она была с головой поглощена другими проектами, которые не имели названий, зато располагали кличками. Боб, Марла и Дикси — три молодые афалины — были ее воспитанниками, и от их успехов теперь зависело все: настроение Жени, ее душевное состояние, направление мыслей и желание что-либо делать. Дельфинам удавалось освоить новый трюк — и у тренера открывалось второе дыхание: она летела домой, как на крыльях, колдовала на кухне, а потом с удовольствием хватала серф и спешила за Майком на поиски той волны, что должна была ей в конце концов покориться. Дельфины вредничали и не желали слушаться — и у Жени все валилось из рук, пища подгорала, а Майк бороздил просторы океана в одиночестве. Женя привыкла добиваться поставленной цели, тем более что подспудно ей почему-то казалось, будто Майк не слишком верит в ее педагогические способности. А чьи-либо сомнения в том, что ей удастся достигнуть поставленной цели, по-прежнему оставались для Жени наилучшим стимулом в непрерывном движении. Не прошло и полугода, как старший тренер океанариума сказала ей: