Случись все как обычно, Куджен не обратил бы внимания на вызов, пока Махар не проснется сам и не поест, но лишь у некоторых особых агентов Куджена была возможность связаться с ним на этой секретной базе. Это точно не мог быть кто-то из гекзархов. Но идентификатор вызова указывал, что он исходит от Андан Шандаль Йенг. Куджен понятия не имел, что она могла бы ему сказать. Он ей никогда не нравился, в особенности после того, как Махар соблазнил её единственного сына – ныне дочь, – а потом она ему наскучила.

Куджен посмотрел на нынешний объект своего внимания, Эсфареля-12. Мужчина следил за показателями окружающей среды. Эсфарель-12 понятия не имел о том, кем был изначальный Нирай Эсфарель, и не помнил, какие изменения произошли в его внешности согласно указаниям Куджена. У Двенадцатого, как и у оригинала, были непокорные кудри и улыбчивый рот, а также длинные кисти рук, но язык тела стал другим. Куджен перестал его восстанавливать после Пятого. Слишком много возни. Кроме того, разнообразие реакций его развлекало в тех случаях, когда он был в настроении для секса.

Индикатор вызова все никак не исчезал. Куджен вздохнул. Время будить Махара. Куджен заглянул в сны якоря. Для того, кто всегда хорошо питался, Махар был на удивление одержим едой. На этот раз ему снились нежные бамбуковые побеги и полоски мяса в сладком соусе, миски с кусочками фруктов, украшенные съедобными лепестками, ароматный рис, жасминовый чай и всё такое прочее. Со своей стороны, Куджен отчетливо помнил вкус еды. Одним из главных преимуществ состояния ревенанта было то, что голод ему больше не грозил, хотя Махар должен был регулярно питаться – Куджену требовалась действенная марионетка.

Куджен выставил на обеденный стол изображение песочных цветов. На этот раз бегущий песок был зелено-голубым. Он менялся постоянно. Куджен мог контролировать сны Махара в мельчайших подробностях, когда хотел, но сейчас в этом не было нужды. Ему не составило труда убедить Командование Кел в том, что давать Джедао такую же модификацию было бы ужасной идеей. Джедао и так трудно было контролировать.

Куджен подождал, пока Махар пошевелится. Он никуда не спешил. Кроме того, изводить Шандаль Йенг всегда было весело.

Махар сел и потянулся. Простыни запутались у него в ногах. Он начал освобождаться от них.

– Чрезвычайная ситуация? – сонно спросил якорь.

– Просто приведи себя в порядок, – сказал Куджен. – Это либо анданский гекзарх, либо её последний супруг.

– У Шандаль Йенг не столько супруги, сколько социальные соперники, которых она решила уничтожить лично, – сказал Махар.

– Тебе только шестьдесят четыре, – сказал Куджен, когда Махар оделся в шелк и бархат, все черное и серое, с проблесками серебра, и вдел в уши агатовые серьги. – Не рановато ли для такого цинизма?

– Твои дурные привычки заразительны.

Куджен любезно рассмеялся.

Понятия его якоря о том, что такое «привести себя в порядок», были ужасно замысловатыми. Куджен не возражал. Он по возможности настаивал, чтобы якорями становились красивые мужчины, хорошо разбирающиеся в математике. Если уж ему суждено жить вечно, то можно наслаждаться видом и достойными собеседниками. Что касается внимания к моде, то якоря были разными. Этому нравились оборки и шарфы, а его пристрастие к причудливым узлам было чем-то новеньким. Куджен с юных лет обращал внимание на моду, благодаря своей первой профессии. Он видел, как появлялось и исчезало множество тенденций. В данный момент он поддерживал все, что смущало Шандаль Йенг, а также позволял Махару время от времени развлекаться. Это способствовало более гладким рабочим отношениям.

Куджен не стал списывать собственное нетерпение на неустанное мигание индикатора вызова – один раз в секунду, в соответствии с местным календарем, который он изобрел. Но выражение лица Шандаль Йенг, когда Махар включил связь, было весьма недвусмысленным. Она в кои-то веки не улыбалась. Она раздражала его куда меньше, когда не улыбалась.

– Я и не знал, что высокие воротнички снова в моде, – сказал Махар. – Иначе разыскал бы портного.

Большинство людей путались и думали о Махаре, как о самом Куджене, и они оба изо всех сил поддерживали эту иллюзию. Куджен мог превратить Махара в свою марионетку, но для этого требовалась серьезная концентрация. В большинстве случаев Махар прекрасно справлялся сам. (Это была ещё одна модификация «черной колыбели», не дозволенная Джедао на период его миссий для Командования Кел. Естественно, для частных нужд Куджен изменял правила. Он и не сомневался, что сумеет перехитрить обычного Шуос.) Подходящие кандидаты на роль долгосрочного якоря были редки и требовали обширной психохирургии и обучения. Куджен позаботился о том, чтобы у него всегда был запас.

Гекзарх Андан устремила на Махара мрачный взгляд.

– Ты хорошо спрятался, – сказала она, – и я рада, что добровольная ссылка не убила твоего интереса к портновским изыскам. Но прямо сейчас у меня нет желания обсуждать твой выбор моды. – Вот это поворот. Андан гордились тем, как они используют внешность против людей. – До меня дошли слухи, что у тебя есть собственное устройство бессмертия. Не «черная колыбель», а что-то совершенно иное.

– Нам нужно еще раз проверить, нет ли утечек, – раздраженно сказал Куджен Махару, а потом продолжил, обращаясь через него к Шандаль Йенг: – Прежде чем ты разовьешь эту мысль, скажи – что случилось с Файан? Я оставил вместо себя отличную исследовательницу. Я уверен, она достаточно умна, чтобы следовать инструкциям относительно технологии, предназначенной для всех вас.

К его удивлению, она покачала головой.

– Все, кому я плачу за оценку, говорят, что она хороша в своем деле. Ты сделал правильный выбор. Но я решила, что лучше обратиться к учителю, а не к ученику.

– Какая прелесть: это деловое предложение, – проговорил Махар субвокально, чтобы лишь Куджен смог его услышать.

– Я прямо не знаю, – ответил Куджен. – Она посвежела от отчаяния.

Шандаль Йенг расправила плечи.

– Полагаю, ты знаком с моим отпрыском, Андан Неже.

Куджен наконец-то понял, к чему она клонит.

– Речь о том, с кем я спал?

Отношения Неже с матерью всегда были бурными. Шандаль Йенг не желала, чтобы её дитя трахалось с соперником-гекзархом, потому-то Неже так и поступил. Не одобряла она и настойчивого желания Неже обучаться специальным операциям вместо того, чтобы всю жизнь быть чьим-то лизоблюдом.

– Я хочу разделить с ней бессмертие. Возможно, это мой последний шанс вернуть ее.

А-а. Неже, выходит, стал женщиной. Махар пристально посмотрел на Шандаль Йенг.

– Дай угадаю, – сказал он. – Файан наотрез отказала тебе.

Неудивительно. У Файан всегда имелась подспудная склонность к буквоедству.

– Послушай, – сказал Куджен устами Махара, – по моим последним данным, у тебя было шестеро живых… – и признанных, – детей.

– Думаю, ты оценишь мою сдержанность, – высокомерно заметила Шандаль Йенг. – Чего бы это ни стоило…