– Во-первых, я очень сильно люблю Валери. Я словами не могу передать глубину своих чувств. И она меня тоже любит. Один Бог знает, как мы могли додуматься до этого. Дело в том, что, хотя сейчас мы любим друг друга, так было не всегда. На самом деле… – Тут он затих, сделал глубокий вдох и посмотрел присутствующим в глаза. Всем, включая Гейл, которая уже знала, что он сейчас скажет. – Мы познакомились недавно, в канун Нового года.

Тишина. Гробовая тишина.

– Что? – прокричал Майор.

– Ты имеешь в виду прошлый Новый год? – нахмурившись, спросила Агнесса. Она отложила вилку в сторону.

– Нет, – Подриг судорожно сглотнул. – Я имею в виду этот Новый год. Четыре недели назад.

И снова тишина. На это раз тишина зловещая.

Колин обменялся взглядами с Агнессой, которая перестала моргать.

– Ты говорил, что вы обручились на Рождество, – резко сказал Колин, удивленно наморщив лоб.

– Я соврал, – ответил Подриг.

Вот теперь правда во всей своей красе была выложена на стол.

– Соврал? – повторила бабушка. – Я не понимаю. – Она снова посмотрела на Колина. – Колин, что происходит, о чем они говорят?

Колин плотно сжал губы. Выглядел он очень рассерженным. Можно даже сказать, очень злым.

Черт. Может быть, нам не стоило во всем признаваться? Может быть, она не стала бы ничего говорить?

– Это правда, – вмешалась Гейл.

О господи, этого еще не хватало.

– А ты откуда знаешь? – шокированно спросила Агнесса. Если бы на ней было ее жемчужное ожерелье, она бы, наверное, его разорвала.

– Я сразу им не поверила, я ни секунды не верила в то, что они обручены и вместе уже больше года. Их поведение доказывало, что они врут. Все это мне показалось очень подозрительным, и я не ошиблась. Я решила поискать в «Гугле» информацию про Валери. Возможно, всем вам тоже следовало это сделать. И я узнала, что еще в декабре прошлого года она была обручена с другим человеком и жила в Нью-Йорке.

Агнесса громко вздохнула и посмотрела на меня с такой надеждой, что мне стало противно от самой себя.

– Валери, дорогая, скажи, что это все неправда.

Я попыталась улыбнуться, но у меня не получилось.

– Все не совсем так, – выдавила я из себя.

– Ты была обручена с Коулом Мастерсом, «гениальным молодым предпринимателем», – сказала Гейл, и меня передернуло от эпитета «гениальный», потому что это было слишком преувеличено. – Тебя уволили, и ты, непонятно для чего, приехала в Ирландию. Непонятно, сколько ты собиралась здесь пробыть, но ты познакомилась с Подригом, и он втянул тебя в эту затею. Это он предложил тебе обмануть родственников? А может быть, идея была твоя? Сейчас ты одинока и, возможно, таким образом решила подцепить самого завидного холостяка в стране? Хотя какая разница. Лгунья она и есть лгунья.

В завершение своей речи Гейл гордо подняла подбородок.

– Эй. – Подриг накинулся на нее, сжав зубы и размахивая пальцем. – Ты ничего не знаешь! А если ты еще что-нибудь скажешь, то я лично вытолкаю тебя из комнаты. Это понятно?

– Подриг! – закричал отец, пытаясь встать, но сиделка не дала ему этого сделать и усадила обратно. – Я запрещаю тебе разговаривать в подобном тоне в этом доме! Пусть Гейл скажет все, что считает нужным, а потом ты объяснишь, что за хрень тут происходит.

Гейл скрестила руки.

– Я сказала все, что хотела. Я беспокоюсь только о вас, Колин. Вы мне дороги так же, как родной отец. Когда я узнала, что они вас обманывают, я просто не смогла с этим смириться. Вы заслуживаете того, чтобы знать правду о своем сыне, особенно сейчас, когда стоите на пороге вечности.

«Вот же чертова сучка», – подумала я, качая головой и сжимая руку Подрига с такой силой, что на его коже остались следы от моих ногтей. Если бы она действительно переживала за Колина, она бы ни слова не сказала. Бедный Колин выглядел так, словно еще немного, и у него случится сердечный приступ.

– Папа, прости меня, – обратился к отцу Подриг. По его глазам было понятно, что ему безумно стыдно. – Я просто хотел, чтобы ты думал, что у меня все хорошо. Я хотел, чтобы ты думал, что дела у меня идут в гору, что у меня есть все, чего желала мне мама. Я думал, что, если привезу домой девушку и скажу, что мы собираемся пожениться, ты, возможно, станешь гордиться мною, может быть, будешь рад за меня. Я не знаю. Все что угодно, папа, я бы принял от тебя все что угодно.

Господи, у меня сердце разрывалось от его слов.

Колин слегка покачал головой, не выпуская из рук салфетку.

– Ты мне врал. Ты врал мне у моего смертного одра. – Он посмотрел на меня. – Вы оба мне врали. Вы хотели, чтобы я дал вам это чертово кольцо, и я дал вам его… Вы…

Он тяжело задышал и широко раскрыл глаза.

О господи.

– Колин, – сказала сиделка, которая продолжала все это время стоять рядом с ним, положив руки ему на плечи. – Колин, пожалуйста, не нужно нервничать. Дышите глубоко.

Она посмотрела на Агнессу и добавила:

– Думаю, будет лучше положить его в кровать.

– Я никуда не уйду! – неожиданно громко закричал Колин и ударил кулаком по столу, отчего столовые приборы запрыгали. – Как ты посмел? Как ты посмел явиться в мой дом и обмануть нас? Как ты посмел взять ее кольцо? Ты…Ты здесь сделал ей предложение и говорил слова, в которых не было ни грамма правды. Это кощунство! Небеса покарают тебя за это!

– Папа, мои слова были правдой, – взмолился Подриг. – Я люблю Валери. Люблю ее всем сердцем.

– Чушь собачья! Как я могу тебе верить, если ты постоянно врешь? Как я могу поверить в то, что ты вообще способен кого-то любить, если ты никогда не проявлял любви к родному отцу?

– Я не проявлял любви к родному отцу, потому что родной отец никогда не любил меня! – закричал в ответ Подриг. – Ты сам никогда не проявлял любви ко мне. Ты просто оттолкнул меня и погрузился в переживание собственной утраты. Может быть, ты не догадывался, но у меня тоже произошла утрата! Сначала я потерял маму и сестру, а потом тебя. Умираешь ты сейчас, но у меня такое чувство, что я потерял тебя много лет назад!

– Все, хватит, – с отвращением сказал Колин. Он посмотрел на сиделку и рукой указал на выход. – Увези меня отсюда. Я больше не намерен слушать этот бред.

Сиделка начала откатывать инвалидное кресло, и в этот момент Колин с болью во взгляде посмотрел на Подрига.

– Сын, ты одурачил меня. Ты играл с моим сердцем и моими чувствами, потому что хотел, чтобы тебе было комфортно. – Он помолчал. – Ты мое самое большое разочарование в жизни.

Последние слова прозвучали как пощечина.

Подриг отпустил мою руку. Я испугалась, что он сейчас рухнет на пол, поэтому обняла его за талию, чтобы поддержать. Мы стояли, не в силах произнести ни слова, а в это время сиделка открыла дверь и выкатила инвалидную коляску, в которой сидел Колин, на улицу.