Осенью 1225 г. Чингис-хан, видимо, откочевывал в сторону границ Си Ся. В дороге он охотился на диких лошадей и второй раз упал с коня и сильно расшибся. Второй, потому что весной 1223 г. он также во время охоты упал с коня и чуть не был убит вепрем. Наутро ханша Есуй сказала царевичам и нойонам:

– У государя ночью был сильный жар. Надо обсудить положение.

Совет решил, что «тангуты – люди оседлые, живут в глинобитных городищах. Ужели они могут куда уйти, взвалив на спины свои городища». Поход можно временно отложить и возобновить его снова, когда Чингис-хан поправится. Однако сам Чингис отверг этот план. Он согласился обождать какое-то время, а чтобы тангуты не подумали, что он струсил, направить к ним посла с объявлением войны, которому он и продиктовал следующее: «Некогда ты, Бур-хан, обещал быть со своими тангутами моею правой рукой, вследствие чего я и звал тебя в поход на сартаулов, которые нарушили условия мирного договора. Но ты, Бурхан, не только не сдержал своего слова и не дал войска, но еще и ответил дерзкими словами. Занятый другими мыслями, я решил посчитаться с тобой потом. Ныне, свершив сарта-ульский поход и с помощью Вечного Неба обратив сарта-ульский народ на путь правый, я возвратился и иду к тебе, Бурхан, потребовать отчета».

По преданию, когда посол в столице Си Ся произнес эти слова, один из тангутских военачальников, Аша-Гамбу, дал послу такой ответ:

– Если вы, монголы, любители войны, хотите сражаться, то есть у меня для этого Алашайское кочевье, есть и решетчатые юрты, есть и вьючные верблюды. Ступайте в Алашай и жалуйте ко мне. Там и сразимся! [Сокровенное сказание, с. 189–190].

Посол уехал с вестью о том, что тангуты полны решимости драться до последнего.

На совете, обсуждавшем вопрос о том, воевать или нет с тангутами, не было Чжочи. По сведениям Рашид-ад-дина, Чингис-хан поручил Чжочи покорить весь Дешт-и-Кипчак, башкиров, русских и черкесов. Но Чжочи «уклонился от участия в этом деле и отправился к своим жилищам», за что Чингис-хан даже пообещал казнить его, заявив: «Я его казню, не видать ему милости». Чжочи заболел, и его не было среди возвратившихся в Монголию царевичей. Чингисхан несколько раз вызывал его к себе, но Чжочи не являлся, ссылаясь на болезнь. Кто-то оговорил Чжочи, сообщив, что на деле он не болеет, а развлекается охотой. Чингис-хан воспринял такое известие как бунт со стороны сына: «Чжочи сошел с ума, что совершает такие поступки». И приказал, чтобы войско выступило в поход в сю сторону [Рашид-ад-дин, т. II, с. 79].

Но поход не состоялся, так как Чжочи скончался в возрасте сорока лет. Есть сведения о том, что Чжочи не одобрял методов массового террора отца, по словам Джузджа-ни, он заявил: «Чингис-хан потерял рассудок, так как губит столько земель и народу». Есть глухие сведения о том, что Чжочи не только враждовал с братьями, особенно с Чагата-ем, но даже якобы имел намерения убить отца во время охоты. Его замысел стал известен Чингис-хану, и тот приказал отравить Чжочи [Раверти, с. 1001]. Мы знаем, что Чингисхан вообще недолюбливал Чжочи, родившегося после того, как Борте побывала в меркитском плену. Побудительным мотивом в действиях Чингис-хана могло быть и стремление избежать очень вероятного конфликта между Чжочи и Чагатаем после его смерти. П. Рачневский полагает, что если даже Чингис-хан и был причастен к смерти Чжочи, то это было вызвано не столько проявлением личного чувства, «а скорее политическими соображениями: беспокойством о единстве империи» [Рачневский, с. 123].

В 1226 г. «весной в первом месяце, принимая во внимание, что Си Ся приняло его врага Илэгэсянькуня (Шилгаксан-хону), а также не прислало в заложники сына [государя], [Чингис-хан] сам лично возглавил войска и выступил в карательный поход против него. Во втором месяце взял город Хэйшуй и другие города» [Юань ши, цз. 1, с. 12а]. Чин-гис, по-видимому, проболел всю зиму 1225/26 г. Только весной 1226 г. монголы перешли границу Си Ся в низовьях реки Эдзин-Гол. Здесь после упорных боев пал город Хэйшуй. Тангуты и некоторые союзные им племена были разгромлены и потеряли несколько десятков тысяч убитыми. Мирное население, «всех прочих тангутов», Чингис, по обыкновению, отдал «на поток и разграбление войску». Так началась последняя война в жизни Чингиса, почти двухлетняя война, направленная на полное истребление тангутского народа[49].

От Хара-Хото, двигаясь вверх по течению реки Эдзин-Гол, монголы надвое рассекли территорию Си Ся и вышли в предгорья Наньшаня. «Летом [Чингис-хан] спасался от жары в горях Хуньчоушань, захватил Ганьчжоу и Сучжоу. Осенью захватил Силянфу, уезды Шоло и Лохэ, затем перешел Шато и дошел до Хуанхэ у Девяти переправ [Цзю ду]. Захватил Инли и другие уезды» [Юань ши, цз. 1, с. 12а]. Сам Чингис-хан провел лето в горах Наньшань, в то время как его войска совершали походы на соседние области Си Ся. В пятом месяце (28 мая – 25 июня) 1226 г. монголы при захвате города Сучжоу понесли большие потери. Разгневанный упорством осажденных, Чингис-хан приказал вырезать всех жителей Сучжоу, а город разрушить. Такая же судьба ожидала и город Ганьчжоу. Лишь слезные мольбы Чагана, тангута-тысячника в войске Чингис-хана, сына правителя Ганьчжоу, в детские годы попавшего к монголам и служившего Чингис-хану, спасли население Ганьчжоу от поголовного истребления, а город – от разрушения. По «Юань ши», Чаган (Чахань) был сыном сановника Си Ся от наложницы. Жена сановника невзлюбила его мать, и, видимо, ей с сыном пришлось бежать. Чингис встретил Чагана на охоте, ему понравился разговор с ним, мальчик заявил, что высшими чиновниками стали те, кто «изучили церемониал». Мальчик стал жить при ставке Чингис-хана, а когда подрос, то получил в жены девушку из хунгираток. В войнах с Цзинь дослужился до тысячника. Он был в числе тех, кто брал Бухару и Самарканд, участвовал в преследовании Джелал-ад-дина, и потому знал, что ждет город, взятый монголами после упорного сопротивления.

Осада Ганьчжоу в жизнеописании Чаханя обрисована следующим образом: «Отец Чаханя, Цзюйе Целюй, жил в обороняющемся городе. Чахань прикрепил к стреле письмо и вызвал его. Просил показать ему его младшего брата. Брату было 13 лет. Он поднялся на городскую стену на возвышенном месте и [Чахань] увидел его. Затем послали посла в город с приказом загодя сдаться. Помощник отца [Чаханя], Ачжо, и другие тридцать человек объединились и решили убить Цзюйе Целюя. При этом убили посла. Объединили все силы для обороны города и отпора врагу. Когда город был взят, император высказал пожелание полностью срыть его и на его месте оставить яму. Чахань сказал, что народ не виноват. Наказали только 36 человек» [Юань ши, цз. 120, с. 16].

В декабре монголы форсировали Хуанхэ и вышли в восточные районы Си Ся. Как раз в это время скончался Дэ-ван, который пытался наладить борьбу с монголами. Новому тангутскому государю, князю Сянь, досталось трудное наследство. Стотысячная тангутская армия под Линчжоу пыталась остановить продвижение монголов к столице. Подробности этого грандиозного сражения, в котором принимал участие и лично Чингис-хан, остаются неизвестными. Тангутская армия была полностью разгромлена. Линчжоу пал. Перед монгольской армией был открыт путь на столицу Си Ся.