Огромный кулак обрушился на голову усатого, да так, что стул под ним развалился и несчастный исчез под столом.

– Кто еще желает, чтобы я заплатил? – спросил Седой в наступившей тишине.

– Это же Вилли Седой! – воскликнул кто-то из бандитов постарше и поопытнее.

О Седом в Ливене слышали. Появившиеся было ножи стали исчезать в рукавах и рваных карманах, трактирщик спрятал за прилавок арбалет и ржавую алебарду.

– Вижу, мы поладим, – сказал Седой.

– Чего желаете, ваша милость? – спросил подскочивший трактирщик и согнулся в низком поклоне, комкая в руках грязное полотенце.

– Отдельную комнату, и подай туда ужин. Но только хороший ужин, а не то, что ты подаешь здешней публике.

Вилли сделал паузу и добавил:

– Выпивки не надо. Все понял?

– Так точно, ваша милость, как не понять. Такая честь для нас!

В ожидании заказа Седой и его подручные сели за угловой столик, где было поменьше света, но откуда хорошо просматривался весь зал. Внимание к себе гости старались не привлекать, но разговоры в зале стали тише.

Лучшая комната была готова через несколько минут. Обитавший там знаменитый вор Торсгуд торопливо съехал, как только узнал, кто именно претендует на занятое им место.

За ужином для гостей трактирщик отправил слугу, дав ему серебра и велев добыть еду в «Вазе» или другом приличном заведении с хорошей кухней.

Слуга вернулся с двумя корзинами, в которых стояли глиняные горшочки с готовыми блюдами. Трактирщик самолично переложил съестное на чистые тарелки из своих особых запасов и, нацепив свежий фартук, поднялся к господам.

Осторожно постучав и получив разрешение войти, он, затаив дыхание, перешагнул порог комнаты и застал Седого Вилли сидящим за столом. Пока его подручные распаковывали багаж, он лениво поигрывал ножом.

На одной из кроватей лежали разнообразные орудия убийства – от самозатяжной петли из стальной кованки до кистеня с острыми шипами.

– Молодец, братец, быстро обернулся, – сказал Вилли. – Что принес?

– Э… поросенок с хреном, – заикаясь, проговорил трактирщик, – отбивные из телятины с белым соусом, миндалем и зеленью.

– В миндале легко замаскировать яд, – сказал Седой. – Снокс, проверь!

Один из громил отложил в сторону небольшой арбалет, подошел к столу и, наклонившись над тарелками, потянул носом.

– Чисто, – сказал он и выпрямился.

– Приятно слышать, – кивнул Седой. – Значит, можно и покушать.

– Ну я, пожалуй, пойду, ваша милость, нужно еще мятного чаю приготовить. От вина вы отказались… – Трактирщик стал пятиться к двери.

– Не спеши. – Седой отрезал кусок отбивной и положил в рот. Медленно его прожевал и почмокал, демонстрируя восхищение искусством повара. – Расскажи мне, где живет наемник Каспар Фрай, известный под кличкой Проныра.

– Ваша милость, пощадите! – Хозяин трактира «У пруда» упал на колени. – Нельзя мне становиться его врагом, никак нельзя! Сейчас Проныры нет в городе, а вернется и узнает, что я имею отношение к несчастью с его семьей, убьет меня мгновенно! На куски порежет, разбойник!

– А кто говорит о несчастье? – искренне удивился Седой. – К тому же Проныра, может, и убьет тебя, но потом, а я могу сделать это прямо сейчас, если ты не начнешь говорить.

– Он живет на улице Бычьего Ключа. Большой такой дом в два этажа с высоким забором.

– Окна? Двери? Сколько человек обычно внутри? – Седой Вилли вел допрос, не забывая и про еду.

– Окна решетками забраны, вместо стекла дорогие витражи, вход вроде бы один. – Трактирщик пожал плечами. – Живут в доме жена Проныры с ребенком да еще тетка какая-то.

– И никаких мужчин? – удивился Вилли. – Они что, совсем ничего не боятся?

– Имя Каспара Фрая охраняет лучше десятка слуг, – пояснил трактирщик. – В целом герцогстве все лихие люди знают, что посягнуть на его дом означает распрощаться с жизнью.

– Ладно, иди, – махнул рукой Вилли.

Не переставая кланяться, трактирщик попятился до двери, выскользнул в коридор и только там перевел дух и вытер со лба холодный пот.

– Что скажешь, Ричи? – спросил Седой Вилли, отодвигая тарелку.

– Дело плевое. Отогнем решетки, забиремся в дом, порежем всех и уйдем, прихватив барахло. Проныра этот человек не бедный.

– План не новый, но должен сработать, – согласился Седой. – Жрите, я больше не хочу. Потом можно будет вздремнуть, а после полуночи отправимся на дело.

В этот вечер Хуберт капризничал больше обычного, и Генриетте стоило немалых трудов уложить его спать.

– Не пойму, что это с ним такое, – пожаловалась она своей тетке Каролине, выходя в гостиную. – Лобик не горячий, не кашляет.

– Да и мне что-то тревожно, – ответила та, откладывая вязанье. Поднявшись, Каролина подошла к окну и прижалась лбом к витражу, однако разглядеть что-то было сложно, и она открыла створку.

– Что там?

– Известно что – темнота. – Каролина вздохнула. – Тревожно как-то.

– Знаешь что… – Генриетта решительно встала. – Спущусь-ка я в оружейную комнату.

– Это еще зачем?

– Посмотрю, все ли там в порядке.

– Да чего ты там в железках-то понимаешь? Это непутевый твой – мастер.

– Не говори так, тетя, Каспара ценит сам герцог, он без него как без рук.

– Сейчас ты без него как без рук, а не герцог. Неси толстую свечку, пойду схожу с тобой.

Вдвоем они спустились к оружейной кладовой, отперли замок, и подрагивающее пламя свечи осветило висевшее на стенах оружие – мечи, топоры, даги. Самые большие арбалеты лежали на отдельной полке.

Генриетта улыбнулась: в отсутствие хозяина тут царили чистота и порядок.

Взяв стоявшую в углу лесенку, она поднялась до верхней полки и, проведя по ней пальцем, обнаружила пыль.

– Ну чего ты там? Спускайся, – поторопила тетка Каролина.

– Их надо наверх отнести и смазать, – сказала Генриетта.

– Вот еще выдумала! Ты солдат, что ли, какой, арбалеты смазывать? Разве женское это дело?

– Держи, тетя, это «громобой»… Осторожнее – он тяжелый!

Всего арбалетов было восемь. В гостиной, куда их перетащили, Генриетта разложила их на ветоши и стала вытирать пыль. Затем сходила за конопляным маслом и тщательно смазала механизмы спуска и натяжные станки.

После этого она разобралась с боеприпасами и разложила возле каждого арбалета болты соответствующего веса.

– Ты знаешь, как ими пользоваться? – поинтересовалась Каролина.