— Я много лет спрашиваю себя, почему его не перенесут на май или октябрь, но, с другой стороны, толпа в любой сезон соберется.

Она взглянула на часы на стене:

— Тебе когда выезжать?

— Примерно через час. Я вернусь до одиннадцати.

«Пять часов», — подумала Кэти.

— Детям на ужин готовить что-то конкретное?

— Они любят пасту. Кристен с маслом, а Джош с соусом маринара — стоит в холодильнике. В принципе, они не голодные, весь день ели, скорее всего, много не съедят.

— А во сколько укладывать?

— А как спать захотят. До десяти они никогда не досиживают, иногда засыпают даже в восемь. Призовешь на помощь свою проницательность.

Держа холодный бокал у щеки, Кэти оглядывала кухню. Она бывала в этом доме и сейчас подмечала следы давнего женского присутствия — разные мелочи: красная прошивка на занавесках, фарфор, гордо выставленный в шкафчике, цитаты из Библии на керамической плитке над плитой. Дом был полон воспоминаний о другой женщине, но, к удивлению Кэти, ей это вовсе не мешало.

— Пойду схожу в душ, — сказал Алекс. — Побудешь без меня несколько минут?

— Конечно, — согласилась она. — Пороюсь тут в кухне, посмотрю, где что.

— Паста в буфете вон там, — показал он. — Слушай… Если ты хочешь, чтобы я отвез тебя в коттедж принять душ и переодеться, я отвезу. Или прими душ здесь. Твой выбор.

Кэти соблазнительно изогнулась:

— Это приглашение?

Его глаза расширились, но взгляд тут же метнулся к детям.

— Да я шучу, — засмеялась она. — Я вымоюсь после тебя.

— Может, сперва съездить взять чистое, во что переодеться? Или подбери себе футболку и штаны… Они будут тебе велики, но можно затянуть тесемку на талии.

Отчего-то мысль надеть одежду Алекса показалась Кэти очень сексуальной.

— Прекрасно, — заверила она. — Я не привередлива. Я ведь всего лишь кино с детьми посмотреть пришла, помнишь?

Алекс осушил свой бокал и поставил его в раковину. Наклонившись, он поцеловал Кэти и пошел в спальню.

Оставшись одна, Кэти повернулась к кухонному окну. Она смотрела на шоссе, охваченная беспричинной тревогой. Точно так же она себя чувствовала утром, но сочла это реакцией на размолвку с Алексом, а сейчас спохватилась, что у нее из головы не идут Фелдманы. И Кевин.

Она думала о нем, когда каталась на колесе обозрения. Вглядываясь в толпу, она высматривала не завсегдатаев ресторана. Это был только предлог. Она искала Кевина, зная, что каким-то необъяснимым образом он может оказаться среди гуляющих горожан. Считая, что он здесь.

Навязчивая идея, не иначе. Опять паранойя разыгралась. У Кевина нет способа узнать, где она, нет возможности установить ее новое имя. Нет, напомнила себе Кэти, ему никогда не связать ее с погибшей дочерью Фелдманов, он с ними даже не разговаривал. Но отчего ей весь день кажется, что за ней следят, даже сейчас, когда они ушли с праздника?

Кэти не верила в предвидения и экстрасенсов. Но она верила в то, что подсознание способно складывать в единую картину детали, отфильтрованные сознанием. Однако детали были еще разрозненными, предчувствия неоформившимися, и, проводив взглядом десяток машин на шоссе, Кэти отвернулась от окна. Нет, все-таки это проснулись старые страхи.

Сокрушенно покачав головой, она подумала: как там Алекс под душем. При мысли присоединиться к нему ее обдало горячей волной нетерпения. Но все не так просто, пусть даже дети под ногами не крутятся. Допустим, Алекс считает ее Кэти, но Эрин по-прежнему замужем за Кевином. Она хотела бы быть другой женщиной, способной без лишних рефлексий броситься в объятия любовника. В конце концов это Кевин нарушил все правила брака, когда первый раз набросился на нее с кулаками. Если Господь заглянет в ее сердце, Он наверняка не поставит ей во грех то, что она делает, правильно?

Кэти вздохнула. Алекс… она могла думать только о нем. «Попозже» занимало все ее мысли. Он любил и хотел ее, и Кэти желала показать, что его чувства взаимны. Она хотела всем телом прильнуть к этому сильному мужчине, хотела его всего, лишь бы он всегда любил ее.

Кэти с трудом обуздала разыгравшееся воображение, отложив пока мечты о том, что должно случиться. Тряхнув головой в попытке отогнать неуместные мысли, она прошла в гостиную и присела на диван рядом с Джошем. Дети смотрели по диснеевскому каналу телешоу, которого Кэти не узнала. Взглянув на часы, она увидела, что прошло всего десять минут, и удивилась: по ее ощущениям, она ждала по меньшей мере час.

Освежившись, Алекс сделал себе сандвич и сел рядом с Кэти. От него пахло чистотой, волосы на затылке были еще влажными и вызывали желание провести губами по влажной границе. Дети не отрывались от экрана и не обращали внимания на взрослых, даже когда папа поставил тарелку на тумбочку и принялся медленно водить пальцем по бедру Кэти.

— Ты такая красивая, — сказал он.

— Я ужасно выгляжу, — возразила она, пытаясь не обращать внимания на возбуждение, распространявшееся по телу от щекотки. — Да еще и душ не приняла.

Когда пришло время ехать, Алекс перецеловал детей в гостиной. Кэти проводила его до двери, а он, целуя ее на прощание, осмелился опустить руку ниже талии. Явно влюбленный в нее, явно желающий ее, он хотел убедиться, что она об этом знает. Он сводил ее с ума и, казалось, радовался этому.

— Ну, до скорого, — сказал он отодвинувшись.

— Веди осторожно, — прошептала Кэти. — За детьми я присмотрю.

Когда снаружи послышались шаги по лестнице, Кэти прислонилась к стене и испустила медленный, долгий выдох. О Боже, упоенно думала она, о Боже, да бог с ними, с клятвами и виной! Она решила, что даже если Алекс будет не в настроении, ее решимости хватит на двоих.

И снова Кэти украдкой взглянула на будильник, зная, что эти пять часов будут самыми долгими в ее жизни.

— Черт! — повторял Кевин. — Черт, черт! — Он ездил уже несколько часов. Из купленных в магазине «Эй Би Си» четырех бутылок водки одну он успел ополовинить. Кругом все сразу раздвоилось, но он приноровился ехать с одним закрытым, а другим прищуренным глазом.

Он искал велосипеды. Четыре, среди них один с корзинами. С тем же успехом можно было разыскивать конкретный планктон в океане. Он проезжал по одной улице и возвращался по другой. День заканчивался, уже начинались сумерки. Кевин медленно поворачивал голову из стороны в сторону. Он знает, где живет Эрин, рано или поздно он застанет ее дома, но сейчас с ней седой, который смеется над ним и говорит: «Ну повтори, что я гораздо лучше этого Кевина!»

Он орал проклятия и бил кулаками по рулю. Он то ставил «глок» на предохранитель, то снимал, представляя, как Эрин целует седого, а он обнимает ее за талию. Кевин вспоминал, какой счастливой она выглядела, уверенная, что одурачила мужа. Изменяет ему, стонет, бормочет страстные слова под своим любовником, который сопит, трудясь на ней.