неопределенно пожал плечами — под грубо вязаным свитером буграми заходили мышцы.

— Грустный он какой-то был… Задумчивый. Словно что-то его тяготило. И еще, — Панчин посмотрел в окно, пышная борода задралась вверх, — может, это не очень интересно, я не знаю, но он куда-то торопился. Человек, который то и дело посматривает на часы, всегда торопится. Я к нему пришел без четверти час — это как раз в конце обеденного перерыва, и времени остается минут двадцать на одну «скороспелку». Шахматы я приношу с собой — у меня доска большая, играть удобно. Он посмотрел на меня и сказал: «Прости, Силыч, сегодня не до них. Давай отложим до понедельника». Но понедельника у нас уже не состоялось.

— Вы говорили о чем-нибудь во время игры?

— Ни о чем особенном… Знаете, как у доминошников — прибаутки, да подковырки: «Дуся, Дуся, я дуплюся!» Так и у нас — «Пешки не орешки!» «Шах вам и мат, товарищ автомат…» Ерундовина всякая в общем.

— Вы говорите, он был озабочен? А в предыдущие дни?

— Пожалуй, это началось у него со вторника… Когда играли, он против обыкновения больше помалкивал. А обычно говорлив был, чего греха таить — сделает неудачный ход, так и матюкнуться может. Не задержится! А тут, словно в воду опустили — редко слово услышишь, только глазами нет-нет да и посмотрит. А в них, я вам скажу, тоска! Большая тоска! — он сделал жест рукой. — Мне это сразу не понравилось.

— Пытались расспрашивать?

— Что вы! Это неудобно. У нас не принято лезть в чужие дела… Вот, если невзначай станешь свидетелем чужой беседы, тогда можно сделать кое-какие заключения. Но и так — все больше догадки… А в четверг мы засиделись до восьми вечера — мне потом дома влепила моя дочка по первое число — мол, долго работаю, про дом запамятовал.

— И к нему в это время кто-то зашел?

— Почему вы так подумали? — собеседник пристально посмотрел на Вашко. — Никто не приходил, был лишь звонок по телефону… Странный, я вам скажу, звонок!

— Чем странный?

— Он снял трубку не сразу, а, наверно, после третьего или четвертого гудка. Сперва смотрел на него подозрительно, на телефон, я хотел сказать… С опаской, что ли.

— Он как-нибудь называл собеседника?

— Нет. Он вообще разговаривал довольно односложно: «Да… Нет…»

— Отчего же разговор показался странным?

— Речь, очевидно, шла о деньгах. Мне показалось, о не малых. Вы знаете, что он продал машину?

— Машину? — переспросил Вашко. — Нет, не знаю… А что за машина?

— У него были «Жигули». Не новые. Я даже не скажу, какой марки — но не самые последние. Синие, с круглыми фарами — такие выпускали с самого начала. Одна из первых моделей. Мне несколько раз приходилось ездить с Тушковым. Когда заигрывались по вечерам, он подбрасывал меня до центра. Не думаю, что он выручил за нее много, но при нынешних ценах… Тысяч восемь, думаю, мог взять… Так вот, в разговоре, мне показалось, с него требовали деньги. Он разволновался и сказал: «Идите вы к черту! Я с огромным удовольствием швырну их в вашу поганую физиономию».

— Так и сказал — поганую? А цифру не называл?

— Нет. Только потом, уже после разговора, записал на календаре — я видел — пятнадцать и три нолика…

— Странно, этого листка в календаре нет… Если предположить, что восемь, как вы сказали, у него выходило за машину, то нужно было собрать еще, как минимум семь. Немалая сумма. У вас не просил?

Панчин замялся, видимо, размышляя над ответом.

— Полторы. Он просил полторы. Может, где еще хотел подзанять?

— Не знаете, у него были заначки?

— Не думаю. Он частенько сетовал на дороговизну, особенно бензина. Говорил, что еле сводит концы с концами.

— А вы не знаете, как он проводил свободное время?

— Сами посудите, какая может быть жизнь у пожилого, одинокого мужчины. Пить он не пил, а чему посвящал досуг — не знаю. Меня домой к себе не приглашал. Я его к себе частенько звал — поиграть. Отнекивался. Говорил, неудобно.

— Когда он вам обещал вернуть долг?

— В течение полугода. Потихоньку из зарплаты.

— Для кого ему могла потребоваться такая сумма? Может, кто-то угрожал ему? Вам он не говорил о страхе? Преследованиях?

— Нет! Тут что-то иное, мне кажется, это, наверно, как-то связано с тем, что произошло.

Теперь у Вашко оставалось куда меньше сомнений — дело действительно приобретало криминальный оборот. Речь шла о деньгах и, похоже, не малых. По своему опыту Вашко знал — там, где деньги, нужно искать криминал. Ни «дипломат», ни генерал, похоже, не ошиблись — ошибался он, Вашко, и это вызывало внутреннее неудовольствие.

Остальной разговор с Панчиным не принес ничего интересного: по сути дела он толком ничего не знал. Но информация про звонок заслуживала внимания.

Установить факт продажи машины и фамилию нового обладателя ничего не стоило. Найти время и встретиться с этим человеком, хоть и несколько труднее, но вполне доступно.

Через несколько часов Вашко уже шел вдоль длинной цепочки гаражей с разноцветными воротами. Бокс под номером двадцать шесть стоял с настежь распахнутыми дверьми, и тем не менее в нем было теплее, чем на улице. Из монтажной ямы под машиной доносилось легкое постукивание инструмента.

Согнувшись в поясе, Вашко заглянул вниз:

— Бог в помощь! Может, покурим! — Из ямы показался молодой парень. Его клетчатая рубаха с темным масляным пятном на груди как нельзя лучше подходила к скуластому смуглому лицу и делала его похожим на прожженного зноем ковбоя.

— Чего тебе? — без скидки на возраст спросил парень.

— Не холодно в рубашке? — начал Вашко.

— Нормально! У меня здесь гараж с удобствами — даже батареями отапливается, — дружелюбно ответил парень.

— Хороша машина! Я бы купил такую… Сколько отдал, если не секрет? Выглядит, как новенькая. Пробег большой?

— Не очень большой! Сколько запросили, столько и отдал! Отчего такой интерес?

Вашко вынул из кармана удостоверение.

— Зови меня Иосифом Петровичем.

Молодой человек принялся тщательно вытирать запачканные руки какой-то грязной тряпицей.

— А что, собственно говоря, произошло? Чем обязан?

Вашко несильно прихлопнул ладонью по капоту:

— Ей и обязан!

— Так все по закону… — он опасливо повел в сторону Вашко глазами, и тотчас отвел взгляд в сторону.

— Сколько отдал? Как нашел продавца?

— А вы у него спросите, — без былого дружелюбия заметил он.

— Мог бы спросить — не торчал бы здесь, — буркнул Вашко.

— А что со стариком? Причем здесь цена машины?

— Причем? Притом! — слегка огрызнулся Вашко.

— Его трахнули? Когда? Где?

— С чего ты взял?

— Так вы сами говорили, что