Тов. Сталин замечает, что Моравский выступал не против героического населения Варшавы, а против Бура и его хозяев.

Черчилль заявляет, что в Польше до войны было очень мало коммунистов.

Тов. Сталин говорит, что польский народ рассуждает очень элементарно. Поляки считают, что Красная Армия освобождает Польшу, и спрашивают, кто из польских руководителей является другом Красной Армии. Поляки видят, что люблинский комитет — с Красной Армией. Они видят, что англичане вместе с американцами в союзе с Красной Армией, но они спрашивают, почему никого из представителей лондонского польского правительства нет с Красной Армией. Польские крестьяне не могут этого понять. Миколайчик не понимает, какой большой вред наносит ему этот факт. Что касается утверждения, что ПКНО является выражением русской воли, то это неправильно, так как комитет пользуется широкой поддержкой польского народа. Конечно, в комитете имеются противоречия, но Черчилль знает, насколько поляки капризный народ.

Черчилль просит извинения за откровенность и говорит, что британское правительство ознакомилось с биографиями люблинских поляков. Например, оно слышало о том, что Берут очень способный и умный человек, что он коммунист и что был в тюрьме при Пилсудском, но был впоследствии обменен Советским Правительством.

Тов. Сталин говорит, что Берут состоял в коммунистической партии Польши, но он вышел из нее в 1937 или 1938 году. Он, тов. Сталин, познакомился с Берутом впервые в Москве в последнее время. Что касается того, что он, Берут, был обменен, то он, тов. Сталин, обещает навести по этому вопросу соответствующие справки.

Черчилль заявляет, что британское правительство полностью сочувствует желанию Маршала Сталина обеспечить существование дружественной Советскому Союзу Польши.

Тов. Сталин отвечает, что Советскому Союзу нужна не просто дружественная, но сильная Польша. Он, тов. Сталин, уважает многих членов ПКНО за то, что они понимают, что Советский Союз не попытается угнетать и ассимилировать поляков с русскими, как это делало царское правительство, а что Советский Союз хочет сильной и суверенной Польши. Миколайчик этого не понимает, ибо он не видит разницы между политикой царского и советского правительств по отношению к Польше.

Черчилль заявляет, что он не уверен в том, что в данный момент нужно продолжать усилия достичь соглашения. Дело в том, что если бы британское правительство открыто заявило о том, что оно достигло соглашения с Советским Союзом в отношении границы для Польши задолго до перемирия, то это было бы весьма опасной вещью. Но он, Черчилль, расстроен тем, что между Англией и Советским Союзом должен вечно оставаться неразрешенным этот польский вопрос, причиняющий столько неприятностей.

Тов. Сталин говорит, что на Миколайчика влияет среда, в которой он вращается. Поляки из окружения Миколайчика играют на возможности конфликта между союзниками.

Черчилль замечает, что независимо от того, является ли это конфликтом между союзниками или критикой Советского Союза, польский вопрос будет гноящейся раной в отношениях между Советским Союзом и англосаксонскими странами.

Все дело в том, что поляки боятся формально заявить о том, что они отказываются от своих претензий, хотя они знают, что не получат удовлетворения их. Он, Черчилль, еще предпримет дальнейшие усилия, чтобы убедить поляков согласиться с советской точкой зрения и трезво рассмотреть положение в целом. Поляки должны будут понять, что если они согласятся, то у них будут дружественные отношения с крупнейшим соседом Польши — Советским Союзом. Было бы глупо упорствовать в том положении, в котором сейчас находятся поляки.

Он, Черчилль, думает, что будущность мира зависит от дружбы британцев и американцев с Советским Союзом. Он, Черчилль, будет откровенен и скажет Маршалу Сталину, что малые европейские страны напуганы до смерти большевистской революцией. Это объясняется тем, что до ликвидации Коминтерна Советское Правительство заявляло о своем намерении советизировать все страны Европы. Он, Черчилль, помнит, как в 1919 — 20 году весь мир дрожал в страхе перед мировой революцией, хотя он, Черчилль, уверен, что в Англии не было бы революции.

Тов. Сталин отвечает, что теперь мир не будет дрожать в страхе. Советский Союз не намерен устраивать большевистские революции в Европе. Он, Черчилль, может убедиться в этом на примере Румынии, Болгарии и Югославии.

Черчилль отвечает, что он верит всему тому, что ему заявляет маршал Сталин.

* * *

Заседания, состоявшиеся вечером 14 октября и 15 октября, были посвящены военным вопросам, обстановке на театрах войны и координации военных планов. Краткий обзор военной обстановки в Европе не принес неожиданностей ни для одной из сторон. Сталин, имея в виду «процентное соглашение» в части, касающейся Греции, подчеркнул, что «советское командование не думает далеко двигаться на запад в Югославии» и рассчитывает, что «союзные войска встретятся с Красной Армией в Австрии», что и произошло в действительности. Обращает на себя внимание доклад начальника военной миссии США в Москве генерала Дж. Дина о положении на Тихом океане. Весьма поверхностный, не содержащий анализа обстановки в Бирме, а главное в Китае, где значительных успехов достигли японские войска, доклад главной своей целью ставил прояснение конкретных вопросов вступления СССР в войну против Японии, разработку планов совместных операций, которую следовало «начать немедленно», поскольку «наиболее важным фактором в развитии общего стратегического положения будет та роль, которую должен (!) будет сыграть Советский Союз».

Вечером 14 октября Сталин и Черчилль были в Большом театре на балете «Жизель», главную роль в котором исполняла О. В. Лепешинская, но на заседании 15 октября Черчилль отсутствовал, так как заболел. Тем не менее в первой половине дня он пригласил к себе в резиденцию Идена, Исмея и Харви, а также С. Миколайчика с сопровождавшими его лицами и имел с ними непродолжительную беседу. Были приняты необходимые меры для выздоровления премьер-министра, подготовлен срочный прилет из Каира группы британских медиков, предложена помощь личного врача Сталина профессора В. Виноградова, но все обошлось, и на следующий день состоялась очередная встреча Черчилля со Сталиным.

Во время встречи 16 октября официальное обсуждение польского вопроса между двумя лидерами завершилось. В дальнейшем происходили встречи У. Черчилля с С. Миколайчиком, В. М. Молотова с А. Иденом, «лондонских» и «люблинских» поляков, в ходе которых вновь обсуждался состав будущего единого правительства Польши, представительства в нем различных сторон. Вопрос остался нерешенным.

19 октября, перед отбытием из Москвы, на аэродроме, у микрофона кинохроники, г-н У. Черчилль произнес следующую речь:

«Маршал Сталин, Ваши Превосходительства, леди и джентльмены, друзья, военные товарищи, собравшиеся здесь!

Теперь я подошел к концу наиболее напряженного и в тоже время наиболее приятного посещения Москвы. Мы работали очень много. Как я сказал вчера вечером, мы являлись на нашем совещании рабочими и солдатами, но то великодушное гостеприимство и сердечная дружественность, с которыми нас приветствовали и с которыми нас принимали, оставили у меня и у моего друга и коллеги, Министра Иностранных Дел г-на Идена, самые приятные воспоминания об этих насыщенных и серьезных днях.