На лифте Себастьян поднялся на верхний этаж и сразу направился к председателю правления. Он постучал в дверь и шагнул в кабинет: там шло заседание.

– Извините, я попозже зайду…

– Входи, входи, Себ, – позвал Седрик. – Моего сына ты помнишь, – добавил он, когда Арнольд Хардкасл уверенно направился к нему.

Они обменивались рукопожатием, и Арнольд шепнул:

– Отвечайте только на вопросы, которые вам задают, ничего от себя не добавляйте.

Себастьян посмотрел на двух других мужчин в комнате: их он видел впервые. Руки они ему не предложили.

– Арнольд здесь, чтобы представлять твои интересы, – сказал Седрик. – Я уже рассказал инспектору уголовной полиции, что уверен: произошедшему наверняка должно быть простое объяснение.

Себастьян понятия не имел, о чем говорил Седрик.

Старший из двух незнакомцев сделал шаг вперед и представился:

– Инспектор уголовной полиции Россиндейл из полицейского участка в Сэвил-роу. У меня к вам несколько вопросов, мистер Клифтон.

Из романов своего отца Себастьян Клифтон знал, что инспекторы уголовной полиции не занимаются мелкими правонарушениями. Он кивнул, но, следуя наставлению Арнольда, промолчал.

– Вы приезжали в галерею Агню на Бонд-стрит сегодня утром?

– Да, приезжал.

– С какой целью?

– Забрать картины, которые приобрел на прошлой неделе.

– А вам помогала мисс Салливан?

– Да.

– Где сейчас эти картины?

– В багажнике машины мистера Хардкасла. Я собирался вечером отвезти их в свою квартиру.

– Вот как? А где сейчас эта машина?

– Стоит перед банком.

Инспектор переключил свое внимание на Седрика Хардкасла.

– Могу я получить ключи от машины, сэр?

Седрик бросил взгляд на Арнольда, тот кивнул.

– Ключи у моего шофера, – сказал Седрик. – Он ждет внизу, чтобы отвезти меня домой.

– С вашего разрешения, сэр, я схожу проверю, находятся ли картины в багажнике, как утверждает мистер Клифтон.

– Возражений нет, – сказал Арнольд.

– Сержант Веббер, останетесь здесь, – велел Россиндейл. – Позаботьтесь о том, чтобы мистер Клифтон не покидал этой комнаты.

Молодой офицер кивнул.

– Что, черт возьми, происходит? – спросил Себастьян, когда инспектор вышел из кабинета.

– У тебя все отлично, – попытался успокоить его Арнольд. – Но я думаю, в сложившихся обстоятельствах будет разумно тебе больше ничего не говорить, – добавил он, глядя прямо на молодого полицейского.

– Однако, – сказал Седрик, вставая между полицейским и Себастьяном, – я хотел бы попросить профессионального преступника подтвердить, что только двое сели в поезд.

– Да, дон Педро и Луис. Диего даже не приходил.

– Они будто играют нам на руку, – сказал Седрик.

В этот момент появился инспектор Россиндейл с тремя упакованными полотнами. Следом за ним вошли сержант и констебль, которые несли остальные шесть. Картины поставили у стены.

– Эти девять предметов вы забрали из галереи с помощью мисс Салливан? – спросил инспектор.

– Да, – не колеблясь, ответил Себастьян.

– Вы позволите мне развернуть их?

– Конечно, прошу вас.

Трое полицейских принялись разворачивать коричневую бумагу, в которую были завернуты картины. Внезапно Себастьян ахнул, указывая на одну из картин:

– Моя сестра не рисовала этого!

– Великолепное полотно, – проговорил Арнольд.

– На этот счет ничего не скажу, сэр. – Россиндейл вгляделся в табличку на обороте рамы. – Однако могу подтвердить, что автор этой картины не Джессика Клифтон, а некто по имени Рафаэль, и, согласно заявлению мистера Агню, стоит полотно по меньшей мере сто тысяч фунтов.

Себастьян выглядел явно растерянным, но продолжал молчать.

– И у нас есть причина верить, – продолжил Россиндейл, глядя на Себастьяна, – что, действуя совместно с мисс Салливан, под предлогом выкупа картин своей сестры вы совершили кражу ценного произведения искусства.

– Но в этом нет никакого смысла, – заявил Арнольд, прежде чем Себастьян успел раскрыть рот.

– Простите, сэр?

– Подумайте, инспектор. Если, как вы предполагаете, мой клиент совместно с мисс Салливан украл Рафаэля у Агню, можно ли предполагать несколько часов спустя найти картину в багажнике машины его шефа? Или, по-вашему, шофер председателя правления тоже в сговоре, а может, даже и сам председатель?

– Мистер Клифтон, – Россиндейл сверился с записями в своем блокноте, – признал, что собирался отвезти картины в свою квартиру сегодня вечером.

– Не кажется ли вам, что Рафаэль смотрелся бы несколько… неуместно в квартире холостяка в Фулэме?

– Это не повод для шуток, сэр. Мистер Агню, сообщивший о краже, весьма уважаемый в Вест-Энде арт-дилер и…

– Это не кража, инспектор, если только вам удастся доказать, что картину забрали намеренно. И поскольку вы не спросили моего клиента о его версии произошедшего, я не в состоянии понять, как вы могли прийти к такому заключению.

Офицер повернулся к Себастьяну, который в этот момент пересчитывал картины.

– Признаю свою вину, – вдруг заявил Себастьян. Детектив заулыбался. – Не в краже. В страстной влюбленности.

– Поясните, пожалуйста, свои слова.

– На выставке выпускников Слейда было девять картин моей сестры, Джессики Клифтон, а здесь их восемь. Если одна из них все еще в галерее, значит моя вина: я забрал не ту картину и прошу прощения за эту не более чем элементарную ошибку.

– Ошибка на сто тысяч фунтов, – заметил Россиндейл.

– С вашего позволения, инспектор, замечу, не желая, однако, быть обвиненным в легкомыслии, – вступил Арнольд, – что для профессионального преступника нехарактерно на месте преступления оставлять улики, которые указывают конкретно на него.

– Мы не знаем, как все обстояло на самом деле, мистер Хардкасл.

– Тогда я бы посоветовал нам всем отправиться в галерею и убедиться, по-прежнему ли там находится недостающая картина Джессики Клифтон, являющаяся собственностью моего клиента.

– Этого мне будет недостаточно, чтобы убедиться в его невиновности, – заявил Россиндейл.

Он уверенно взял Себастьяна за руку, вывел из комнаты и не отпускал до тех пор, пока тот не оказался на заднем сиденье полицейского автомобиля между двумя крепкими констеблями.

Себастьян же думал лишь об одном: каково сейчас приходится Саманте. По пути в галерею он спросил инспектора, будет ли она там.