– Ты словно первый раз падаешь, – недовольно заметил мистик. – Равновесие – это ключ ко всему. Научись ловить крен и компенсировать его. Ты выбрал путь воина Нехебкая. Считай, что сегодня ты сделаешь первые шаги по нему. Или не сделаешь.

А ведь когда-то я мог не только стоять на одной ноге, сердито подумал Арлинг, вспоминая занятия с Бекомбом в императорской школе. Сложные финты и батманы на дуэлях с соперниками, бешеная рубка на учебных мечах с товарищами по классу фехтования, не менее сумасшедшие пьяные драки на кулаках с уличным сбродом – все осталось в прошлом. Сейчас он был рад, если ему удавалось пройти от отхожего места до Дома Утра, не споткнувшись.

– Слепой воин, – пробурчал Регарди про себя, – такое только в сказках бывает…

Но учитель его услышал.

– Сегодня ты стоишь на ноге, завтра фехтуешь двумя мечами.

– Я и один меч не удержу, – фыркнул Арлинг. – Меня любой ваш новичок одолеет. Загонит в угол и отдубасит моим же оружием. На его месте я поступил бы так же.

– А ты подумай о крысе, – предложил иман, и это прозвучало так неожиданно, что Регарди снова свалился. Пятый раз за минуту.

– О крысе? – не поняв, переспросил он.

– О ней самой, – серьезно кивнул иман, помогая ему подняться. – Подумай, во сколько раз она уступает человеку по массе и силе? Думаю, раз в сто. Тем не менее, никто с крысой без нужды не связывается. А знаешь почему? Потому что когда ее загоняют в угол, она бросается в атаку, сопротивляясь любым попыткам ее уничтожить. Острые зубы быстро впиваются в твои руку, ногу или в лицо, ты в ужасе отшатываешься и терпишь позорное поражение. Спрашивается, что толку в твоем физическом превосходстве?

Сравнение с крысой было смешным, но Арлинг задумался.

– Сильная и толстая ветка ломается под тяжестью снега, а слабая прогибается и выживает, – закончил иман и зачем-то его пихнул. Регарди незамедлительно полетел на землю, чувствительно ударившись носом.

– В следующий раз, уклоняйся, – наставительно произнес мистик, удаляясь с площадки.

Арлинг это запомнил. И остался стоять на ноге весь день. Вернее, пытался это сделать, потому что большую часть времени он провел на земле. К вечеру его тело покрылось ссадинами и синяками, голова кружилось от голода, а мышцы дрожали от непривычных усилий. Но когда через несколько дней иман снова привел его на мраморную площадку, Регарди послушно забрался на уже знакомый столб. А еще через неделю приходил туда сам, тщательно слушая звуки и осторожно ощупывая кирпичи под ногами, чтобы не попасть под стрелу или случайно не сойти с дорожки.

Несмотря на то что вначале новое задание имана показалось ему глупым, понимание его значения пришло уже на следующую ночь. Он долго ворочался, пытаясь найти удобное положение для своего разбитого тела, но поняв, что болит везде, растянулся на спине и задумался. И чем больше он думал, тем легче становилось на душе. Его допустили на Огненный Круг. Пусть только на одну площадку, и лишь для того, чтобы постоять на столбе, но это случилось. Теперь Арлинг почти ничем не отличался от других учеников. А значит, надежда на победу все-таки была.

Помимо ссадин и ушибов занятия на Огненном Круге имели и другие, более неприятные последствия. Если с его присутствием в Доме Утра или на кухне ученики мирились, то там, где каждый был сам за себя, его принимать не захотели. Решение имана еще не означало согласие всей школы. И хотя Финеас и другие «избранные» прилюдно его не трогали, он никогда не был уверен в том, чья стрела пролетела мимо его уха или чья рука положила булыжник на его пути – Ола, Сахара или другого мальчишки.

Но сдаваться Регарди не собирался. Даже наоборот – вызов его обрадовал. Он был похож на самум, который так и не появился в Балидете в ту зиму. Простого ветра Арлингу уже не хватало – ему нужна была буря, которая должна была уничтожить его сомнения и страхи. Превратить их в пыль. Унести прочь. Так далеко, как только возможно. И чем больше внимания уделяли ему ученики на Огненном Круге, тем с большим желанием он мчался на мраморную площадку. Не для того, чтобы стоять на ноге, а для того чтобы бороться за право быть равным. Он еще никогда не чувствовал себя настолько живым. Словно он стал частью организма – пусть и плохо прижившейся, но уже не чужой.

Из всех учеников самый большой интерес к его упражнениям на столбе проявлял Ихсан из Муссавората. Он был ровесником Арлинга и тренировался на соседней площадке, где занимался фехтованием. Судя по звукам, мальчишка отрабатывал там удары на деревянном манекене, после чего уходил на другие участки, где, закреплял выученные приемы в парах с другими учениками.

Ихсан приветствовал его еще издалека, каждый раз придумывая ему новые прозвища – «слепец», «северянин», «верзила», «белый», – фантазии молодого кучеяра не было предела. Иногда он подходил к самому краю участка, но никогда не пересекал его. На Огненном Круге нарушать границы площадок было запрещено.

Язвительные замечания Ихсана лучше всяких похвал имана заставляли Арлинга подниматься и снова карабкаться на проклятый столб. Обычно Регарди отмалчивался, боясь потерять с трудом найденное равновесие и получить еще один синяк. Но иногда его язык оказывался быстрее ума, и тогда случались неприятности.

– Чем ты сегодня занимаешься, северянин? – спросил его однажды Ихсан, подойдя к краю мраморной площадки.

– Из нас двоих слепой только один, – не удержался от ответа Арлинг. – Как видишь, стою на ноге.

– Ты прав, – рассмеялся Ихсан. – Прости, забыл. Ты хочешь стать воином. Кхм… Ну да. Наверное, это поможет. Продолжай в том же духе, и твои враги устрашаться одним твоим видом. Нет, действительно, страшно. У тебя такое выражение лица, словно ты осу проглотил. Кстати, у нас похожие желания. Я тоже собираюсь стать воином. И хочешь знать, что я для этого делаю?

Нет, Арлинг не хотел, но почему-то спросил:

– Прыгаешь вокруг деревянной куклы?

– Отрабатываю удары на чучеле, – гордо заявил Ихсан, покрутив клинком в воздухе. – Знаешь, что такое рубка мечом?

– Знаю, – усмехнулся Регарди, чувствуя, как от напряжения начинает дрожать колено. – Только то, чем ты занимаешься, не рубка мечом, а размахивание палкой в воздухе.

Ихсан переступил с ноги на ногу, словно хотел подойти к нему, но границу не нарушил.

– Если бы мы скрестили клинки, я атаковал бы тебя в голову, – произнес мальчишка, сопроводив слова взмахом меча, который он направил в сторону Арлинга. – Выпад, скачок и твоя башка раскроена до зубов. Одним точным и четким движением. Вот, что такое рубка.

– Движение может быть точным, но при отсутствии опыта, удар пройдет вскользь, – наставительно произнес Регарди, подражая тону имана. – Я слышал, как ты рубишь. У тебя не хватает мощности. Ты, словно женщину гладишь, а не с врагом сражаешься. Почти все целятся в голову – здесь я с тобой согласен. Но такие удары обычно приводят к ее отсечению, а не разрубанию пополам. К тому же, их легко отклонить. Простейшая защита со сближением и нападение с уколом в горло. Бац, и ты мертв. Кстати, знаешь ли ты, что на каждые пятнадцать попаданий, девять приходятся по рукам? Это в любом учебнике по фехтованию написано. После второго и третьего удара я отсек бы тебе все пальцы. А потом голову. Ты снова мертв.