– Так вот, повторю: твоя безопасность – твоя лучшая защита. И постарайся выяснить, кто влез в компьютер. Не исключено, что у тебя не получится. Но если есть хоть малейший шанс, его нужно использовать. Задействуй специалиста, которому доверяешь. И ни в коем случае не проси помощи у случайных людей – они могут проболтаться.

– У меня нет таких друзей, – возразила я. – А если я даже и узнаю, кто взломал базу данных, что хорошего? Если это журналист, не думаю, что, выяснив его личность, я решу свои проблемы.

– Конечно, гарантии нет никакой. И все же я на твоем месте попытался бы.

Интересно, на что это Фортосис меня толкает? Меня не оставляла мысль, что у него уже появились собственные подозрения.

– Если мне станут звонить по поводу последних убийств, я все это буду иметь в виду, Кей, – обещал он. – Если на меня надавят, чтобы я снова высказался насчет связи активности преступника и шумихи в прессе, буду молчать как рыба. Не хочу, чтобы меня использовали. Но и лгать я тоже не смогу. Дело в том, что у маньяка несколько необычная реакция на шумиху, другими словами, его модус операнди.

Я внимательно слушала.

– На самом деле далеко не всем серийным убийцам нравится читать в газетах о своих преступлениях. Однако обыватели склонны думать, что каждому маньяку необходима известность, ощущение собственной значимости. Что преступления совершаются ради славы. Да, именно по такому принципу действовал Хинкли: выстрелил в президента – и стал героем. Неадекватный, жалкий человек, не способный ни найти приличную работу, ни завести семью и друзей, вдруг делается знаменитым на всю страну. Но такие типы – скорее исключения. Они редко встречаются. Совсем к другому типу маньяков принадлежат всякие лукасы и тулы. Они совершают преступления и сразу уезжают из города, не дожидаясь выпуска новостей. Они не хотят, чтобы о них узнали. Прячут тела жертв и вообще всячески заметают следы. Большую часть времени такие личности проводят в дороге – переезжают с места на место, попутно выбирая себе новые жертвы. А о ричмондском маньяке я вот что думаю: он гибрид первого и второго типов. Я тщательно изучил его модус операнди. Маньяк насилует и убивает, потому что без этого не может, хотя и не имеет ни малейшего желания попасться. В то же время ему хочется привлечь к себе внимание, хочется, чтобы каждый узнал о его "подвигах".

– Вы это сказали Эмберги?

– Кажется, когда я говорил с Эмберги, у меня в голове эта мысль еще не оформилась. Разговор был на прошлой неделе. Понадобилась смерть Хенны Ярборо, чтобы я окончательно убедился в правильности своей версии.

– Из-за того, что Хенна – сестра Эбби Тернбулл?

– Да.

– Допустим, маньяк охотился за Эбби, – продолжала я. – Лучшего способа повергнуть город в шок и приобрести известность в национальном масштабе, чем убить известную журналистку, которая вдобавок писала о преступнике статьи, и не придумаешь.

– В этом-то и загвоздка. Что-то уж слишком личное получается убийство по сравнению с остальными. Первых четырех женщин маньяк не знал, выбрал случайно. На их месте легко могли оказаться другие.

– После экспертизы на ДНК станет ясно, один человек всех их убил или нет, – произнесла я, понимая, к чему клонит Фортосис, и мысленно ему возражая. – Но лично я уверена, что убийца всего один. Я ни на минуту не допускаю мысль, что Хенну задушил кто-то другой, желая поквитаться с ее сестрой.

– Эбби Тернбулл – знаменитость, – сказал Фортосис. – С одной стороны, я все думаю: если маньяк охотился именно за Эбби, мог ли он перепутать ее с сестрой? С другой стороны, если он охотился за Хенной Ярборо, случаен или нет тот факт, что она оказалась сестрой Эбби?

– В жизни порой происходят странные вещи.

– Да, конечно. Ни в чем нельзя быть уверенным. Всю жизнь мы строим догадки, а ответов не получаем. Почему случилось именно так, а не иначе? Взять хотя бы мотивы преступления. Может, преступника в детстве била и унижала мать, может, над ним было совершено насилие, а может, еще что. Вдруг он мстит обществу, демонстрирует свое к нему презрение? Чем больше я работаю в области психиатрии, тем чаще убеждаюсь: мои коллеги не желают признавать одну очевидную вещь – убийца, как правило, убивает потому, что ему это доставляет удовольствие.

– А мне вот это уже давно ясно, как божий день, – рассердилась я.

– Думаю, ричмондский маньяк таким образом развлекается, – мягко продолжал Фортосис. – Он очень хитер, очень осторожен. У него почти не случается проколов. У преступника нет никаких умственных отклонений, у него полный порядок с правой лобной долей. И он не сумасшедший, можешь не сомневаться. Убийца – садист-психопат, повернутый на сексе, но уровень интеллекта у него в норме плюс он прекрасно умеет притворяться и создавать о себе впечатление как об обычном гражданине. Уверен, что убийца работает в Ричмонде и занимает весьма неплохую должность. Не удивлюсь, если эта должность – а может быть, какое-нибудь хобби – позволяет маньяку контактировать с людьми, находящимися в состоянии стресса, обиженными, оскорбленными, или же контролировать энное количество людей.

– Какая это может быть профессия? – взволнованно спросила я.

– Какая угодно. Бьюсь об заклад, преступник достаточно умен и образован, чтобы занимать практически любую должность.

"Врач, адвокат, индейский вождь", – звучал у меня в ушах голос Марино.

– Однако вы изменили свое первоначальное мнение, – заметила я. – Прежде вы думали, что у маньяка криминальное прошлое или что он страдал душевной болезнью, а может, и то и другое. Вы говорили, что его, возможно, недавно выпустили из тюрьмы или из психиатрической лечебницы...

Фортосис меня перебил:

– Верно, но в свете двух последних убийств, тем более что была замешана Эбби Тернбулл, я отказался от своей версии. У душевнобольных, как правило, нет ни опыта, ни сноровки, необходимых для того, чтобы постоянно дурачить полицию. Я считаю, что ричмондский маньяк поднаторел в своем деле, что он уже несколько лет убивает в разных городах страны и всякий раз ему удается выйти сухим из воды.

– Думаете, он приезжает в город, в течение нескольких месяцев совершает убийства, а потом меняет дислокацию?

– Не обязательно. Возможно, ему хватает выдержки, приехав в новый город, устроиться на работу и хорошо себя зарекомендовать. Возможно, какое-то время он ведет себя как обычный гражданин. Потом начинает убивать и уже не может остановиться. Более того, в каждом новом городе аппетиты преступника растут, он не знает удержу. Дразнит полицию и наслаждается ощущением, что весь город только о нем и говорит. А достигает убийца такой популярности, выбирая соответствующие жертвы.

– Эбби, – прошептала я. – Значит, он охотился за ней.

Фортосис кивнул.

– Для преступника это было принципиально новое убийство – самое дерзкое, самое безрассудное. Никогда раньше он ничего подобного не делал – никогда его жертвой не становилась известная журналистка, да еще репортер криминальной хроники. Это преступление должно было стать кульминацией его "карьеры". Конечно, присутствовали и другие мотивы – ведь Эбби о нем писала, и он решил, что у него с ней личные счеты. В воображении он начал строить с ней отношения. Тут все смешалось – и ярость убийцы, и его фантазии, и зацикленность именно на Эбби.