Алекс вздохнул и тихо добавил:

— Лаир очень напоминает нашу родную планету. Те же леса, горы и большие океаны, омывающие берега материков… Земля в те времена не являлась еще единым государством. На ней жили разные народы со своей культурой и историей. В одном из таких государств проживал и я. Я был инженером-программистом. Эта работа приносила доход и возможность тратить деньги на увлечение, которому я посвящал все свое свободное время. Я был гонщиком.

Заметив, что Озби удивленно и непонимающе смотрит на него, Алекс добавил:

— Это такие люди, которые соревнуются в вождении машин на огромной скорости. В мои времена их еще по-другому называли, «пилоты». Я был таким пилотом и весьма, кстати, успешным. У меня имелись болельщики и поклонники, точнее, поклонницы. Недостатка в женском внимании я никогда не ощущал. Мог встречаться с несколькими девушками одновременно, легко расставаясь с одной и сразу же заводя роман с другой. Однажды из Америки посмотреть на мои выступления приехал мой старый друг Майкл. Мы когда-то росли вместе, а потом расстались и долго не виделись. При встрече он показался мне странным и очень изменившимся. Все время по поводу и без он упоминал о какой-то девушке, которая покорила его сердце. Мне было странно и смешно это слышать.

Алекс посмотрел на Озби и, убедившись, что тот внимательно слушает, улыбнулся и продолжил:

— Однажды Майкл сказал, что хочет привести ее на тренировочный заезд. Я не возражал. По большому счету мне было все равно. Девушка оказалась невысокой симпатичной брюнеткой, но, как говорится, «ничего особенного». Так мне казалось до тех пор, пока она не уговорила Майкла позволить ей сесть за руль болида. Мы стартовали одновременно. Я решил не давать этой избалованной и капризной дамочке фору.

Алекс внезапно рассмеялся.

— Я навсегда запомнил эту гонку. Озби, тебе когда-нибудь приходилось видеть, как Комда летает?

Увидев, что вагкх отрицательно мотнул головой, он продолжил:

— Жаль. Смею тебя заверить, что машину по земле она водит так же, как модуль в космосе. Я, прославленный фаворит, начал отставать почти с самого старта, а финишировал позже на целый круг. Вот тогда я и обратил на нее внимание по-настоящему. К финишу подъехал, кипя от злости и обиды. Комда в это время уже вышла из машины и снимала с головы шлем. Она встряхнула чуть влажными темными волосами и посмотрела мне прямо в лицо своими огромными синими глазищами. Мне тогда показалось, что она заглянула прямо в мою душу. Ты знаешь, Озби, почему люди влюбляются? И я нет. Поэты сочиняют стихи, ученые проводят исследования и опыты, но откуда берется любовь, никто до сих пор не знает. Я влюбился тогда в Комду раз и навсегда. Наши отношения не всегда развивались ровно и безоблачно, но я понимал, что уже не смогу жить без нее. Пришлось многим пожертвовать. Первой стала старая дружба с Майклом. Он не понял и не простил меня. Но Комда значила для меня больше, чем он, чем любой из окружающих меня людей.

Алекс замолчал, разглядывая светящуюся сиреневым цветом крышу храма и находящиеся в зените три спутника Лаира. Озби тоже молчал, боясь вымолвить слово и тем самым спугнуть необычную откровенность светловолосого гиганта.

— После нескольких месяцев наших отношений мне стало казаться, что она что-то скрывает. Разговоры по телефону, которые сразу заканчивались при моем появлении, внезапные стремительные отъезды без объяснений… Все это наводило на определенные мысли. Я ревновал и уже готов был опуститься до того, чтобы начать следить за ней. Но тут в дело вмешался случай. Однажды я внезапно и без предупреждения открыл дверь в комнату, где она отдыхала. Комда стояла около стола, вся окруженная бело-голубым сиянием. Она увидела меня и легким, почти небрежным движением пальцев захлопнула дверь прямо перед моим носом. Я остался стоять в коридоре, упираясь лицом в деревянную поверхность двери, не зная, что и думать…

Она не хотела, но, в конце концов, ей пришлось мне все объяснить. Точнее, я тогда думал, что это все. Комда рассказывала мне правду о себе маленькими, строго отмеренными порциями, как лекари в старину приучали организм к смертельному яду, начиная с нескольких капель. Единственное, что я узнал почти сразу, это то, что скоро нам придется расстаться. Я не хотел этого. Даже сама мысль о разлуке была для меня невыносима. Я просил ее остаться со мной. Она ответила отказом. Тогда я стал умолять забрать меня с собой. Она посмотрела на меня как на сумасшедшего и стала избегать встреч. В один из дней, который сменился необыкновенно прекрасным и волшебным вечером, в ответ на мою постоянно повторяющуюся просьбу, она не ответила, как обычно, отказом, а стала говорить. О парадоксе времени, о невозможности и необратимости перемещений в нем. Я слушал, пытаясь понять все научные тонкости, и в результате задал вопрос, который, в свою очередь, заставил ее замолчать и задуматься. Я спросил: «Неужели нет ни одной, даже малейшей возможности покинуть одно время и переместиться, не создавая парадокс, в другое?» Комда тогда замолчала посреди нашего спора и как-то странно посмотрела на меня. После этого разговора наши отношения опять стали прежними. Она перестала скрывать от меня свои разговоры и почти никуда не отлучалась. Один только раз, под самое Рождество, она уехала на несколько дней, но, вернувшись, сказала, что искала мне подарок. Во дворе меня ждал новый спортивный автомобиль. Он был прекрасен и почти не уступал гоночному болиду.

Дальнейшие события развивались стремительно и так отпечатались в моей памяти, что даже сейчас, спустя века, я помню их до мельчайших подробностей. В ночь перед Рождеством я допоздна засиделся на работе. Мы договорились с Комдой встречать праздник в небольшом доме в горах. Она уехала туда еще вчера, а меня удержала срочная работа. Я вышел из здания и, взглянув на часы, увидел, что до полуночи остается мало времени. Но около дверей был припаркован мой новый подарок. Я понял, что успею, — гнал по темным улицам города, торопясь выехать на скоростную трассу. Пошел дождь вперемешку со снегом. Почти на выезде из города я увидел стоящую у обочины пожилую женщину. Она держала в руке сломанный зонт, а порывы холодного зимнего ветра трепали ее мокрый плащ. Я не смог проехать мимо. Старики и дети — моя слабость. Я усадил ее на заднее сиденье. Нам, как ни странно, оказалось по пути. Я гнал все быстрее и быстрее, наверстывая потерянное из-за остановки время. Дорога была извилистой и уже покрывалась тонким слоем льда. В свете фар сверкали косые линии дождя, темной стеной вставали кусты, растущие на обочине дороги. На одном из поворотов машину сильно занесло. Я резко повернул руль и нажал на тормоз, но колеса продолжали скользить по гладкому, как стекло, асфальту. Я отчетливо понял, что сейчас свалюсь под откос. В эту же минуту женщина, сидевшая на заднем сиденье, крепко обхватила меня руками, ладонями закрыв глаза. Я пытался оттолкнуть ее руки, но вдруг почувствовал, что лечу, точнее, падаю куда-то.

Алекс опять замолчал. В этот раз пауза длилась долго. В свете иллюминаторов «Свифта» Озби видел его чуть сгорбившуюся фигуру и сжатые в замок руки. Он осторожно дотронулся до плеча андроида. Тот вздрогнул, вздохнул и снова заговорил: