Тем временем Готорн продолжал:

– Отправив эсэмэску, Дайана вернулась в гостиную со стаканом воды и, возможно, собиралась попросить Корнуоллиса удалиться, набравшись храбрости, – ведь сын теперь в курсе, что происходит… Однако тот ее опередил: едва она поставила воду на стол, убийца набросил ей на шею шнур и задушил, а затем прошелся по дому и забрал кое-какие вещи, чтобы выглядело как ограбление.

Странное место – больница. Когда меня привезли в «Черинг-Кросс», кругом кипел будничный хаос, суета, яркий свет – и вдруг все замерло, словно кто-то нажал на выключатель. Свет приглушили, коридоры опустели. Воцарилась нездоровая, давящая тишина.

Я устал. Болели швы, и хотя я мог двигать руками и ногами, сил не было. Возможно, шок еще не прошел.

Готорн понял, что пора уходить.

– Как долго тебя здесь продержат? – спросил он.

– Завтра выписывают.

Он кивнул.

– Повезло тебе, что я успел вовремя.

– Откуда ты узнал, что я в морге?

– Позвонил твоей помощнице. Сперва даже не поверил. Я волновался за тебя…

– Спасибо.

– Кто же будет писать книгу, если не ты?

Внезапно Готорн засмущался, чего я прежде не замечал; в нем снова проглянул ребенок, прячущийся в теле взрослого.

– Слушай, я хотел сказать… Я соврал.

– Когда?

– В Кентербери. Ты на меня наезжал, ну я и разозлился… На самом деле я не обращался ни к кому другому насчет книги – только к тебе.

Повисла долгая пауза.

– Спасибо, – пробормотал я наконец.

Готорн встал.

– Да, звонила твоя агентша. Она мне понравилась. Похоже, нам придется подождать с публикацией, зато обещали неплохой аванс. – Он улыбнулся. – По крайней мере, теперь тебе есть о чем написать. Полагаю, все будет хорошо.

Готорн вышел, а я задумался о его словах.

«Все будет хорошо». Пожалуй, он прав. Впервые я почувствовал, что шансы есть.

Итак, я вернулся домой и сел за работу.

Теперь мне стало ясно, что придется коренным образом изменить методику. Обычно я вынашиваю идею книги в голове не меньше года, прежде чем приступаю к работе. В детективном романе отправной точкой становится убийство: по какой-то причине А убивает Б – это центральная ось произведения. Я создаю персонажей и постепенно выстраиваю мир вокруг них, провожу параллели между различными подозреваемыми, наделяю их историей. Я думаю о них, когда прогуливаюсь, лежу в кровати, сижу в ванной – и не начинаю писать, пока сюжет не примет более-менее завершенную форму. Меня часто спрашивают, смогу ли я написать книгу, не зная, чем дело кончится. По-моему, это все равно что строить мост, не зная, куда он упрется.

Однако на сей раз весь материал предоставлен мне целиком, и работа заключается скорее в его распределении, чем в создании с нуля, а это уже совсем другое дело. Честно говоря, сам я не стал бы писать об испорченном голливудском актере – я слишком многих из них знал и даже работал с ними. Однако, к сожалению, убили Дэмиэна Каупера, и выбирать не приходилось, персонажи определены: он, его мать, его девушка и прочие. Еще меня беспокоило, что со всеми ними я виделся лишь мельком. Реймонд Клунс, Бруно Вонг, доктор Баттимор и другие играли весьма второстепенную роль, и поскольку все разговоры вел Готорн, мне не удалось собрать о них достаточную информацию. Стоит ли добавлять персонажей от себя? Как выяснилось, произошедшее в Диле не имеет отношения к расследованию – надо ли оставлять эту сюжетную линию?

Главный вопрос, который я себе задавал: насколько точно придерживаться фактов? Я понимал, что придется изменить некоторые имена, так почему бы не сделать то же самое и с событиями? Хотя я ненавижу использовать карточную систему, я нацарапал заголовок для каждого эпизода на карточках и разложил на столе по порядку: приход Дайаны Каупер в похоронное агентство, мое появление на сцене, визит в ее дом и так далее. Материала на девяносто тысяч слов накопилось более чем достаточно. Некоторые сцены – целые часы моей жизни – можно преспокойно выбросить, например нудный рассказ Андреа Клюванек о счастливом детстве или особенно скучный вечер в обществе бухгалтера Реймонда Клунса.

Просматривая пометки и прослушивая записи разговоров на айфоне, я, к своему облегчению, обнаружил, что не так уж глуп. Впервые встретив Роберта Корнуоллиса, я записал: «возможно, притворяется» – и оказался прав! Еще я заметил мотоцикл в гараже, шлем в прихожей, магнитики на холодильнике, стакан воды, держатель для ключей… По меньшей мере 75 % важнейших улик отражены в моем блокноте – я просто не осознавал их важности.

За несколько дней я написал первые две главы, пытаясь найти верную интонацию. В качестве персонажа я не должен выделяться. Однако даже в самом сыром черновике (потом будет еще пять) я увидел, что на передний план выходит куда более сложная тема – Готорн. Совсем нетрудно описать его внешность и манеру речи; мое отношение к нему тоже весьма прозрачно. Проблема в другом: что я вообще о нем знаю?

Итак:

Развелся с женой, которая осталась в Гэнтс-Хилл.

Есть одиннадцатилетний сын.

Был блестящим полицейским, непопулярным среди коллег.

Не пьет.

Уволен за то, что спихнул с лестницы педофила.

Гомофоб (последние два пункта наверняка связаны между собой).

Член книжного клуба.

Хорошо разбирается в истребителях Второй мировой.

Живет в дорогой квартире на берегу Темзы.

Этого мало. При встрече мы разговаривали исключительно о делах. Ни разу вместе не выпивали, не посидели толком за одним столом (завтрак в Харроу-он-Хилл не считается). Единственный раз он проявил участие, когда навестил меня в больнице. Что я могу о нем написать, если даже не знаю, где – и как – он живет? Дом – самое первое и очевидное отражение личности, однако Готорн никогда не приглашал меня к себе.

Я подумывал, не позвонить ли ему, но тут мне пришла в голову идея получше. Мидоуз дал приблизительный адрес: Ривер-Корт, южный берег. Как-то раз, через неделю после выхода из больницы, я оставил разбросанные карточки и бумажные комки и отправился в путь. Погода стояла чудесная, и хотя швы немного тянули под рубашкой, я наслаждался прогулкой на весеннем солнце.

Пройдя вдоль Фэррингдон-роуд до Блекфрайарс-бридж, я высмотрел на противоположном берегу многоквартирный дом, который не раз видел по пути в «Националь» или «Олд Вик». Трудно представить, что здесь живет Готорн. Первое, что приходило на ум: как он может позволить себе такую роскошь?

Несмотря на удачное расположение – возле моста, напротив Юнилевер-хаус и собора Святого Павла, – Ривер-Корт никак не назовешь живописным. Построен в семидесятых группой явных дальтоников, черпавших свое вдохновение в простейших геометрических формах – возможно, прототипом послужили спичечные коробки. Двенадцать этажей с узкими окнами и бессистемно налепленными балконами: в некоторых квартирах есть, в некоторых нет – кому как повезет. В городе, где чуть ли не ежедневно вырастают стеклянные башни, это здание выглядит до боли старомодным. И все же есть в нем что-то привлекательное: упрямый уродец, с презрением смотрящий на двадцать первый век (по соседству даже располагался паб под названием «Упрямцы»). Ну и виды, конечно.