Врачи унесли Сушану, и все были поставлены в известность, что некоторое время, возможно, в течение нескольких дней к ней никого пускать не будут.

— Да, — откликнулась Лора. — Но ему также очень нравилась Мина.

— О!

— Ему и Харальду, обоим. Некоторые говорят… — Лора вдруг замолчала.

— Что говорят?

— Что они трое, Харальд, Мина и Сушана, были… э-э… чем-то большим, чем просто друзья.

— О! — произнес Донал. — Я… гм… понимаю.

Лора протянула руку, взяла Донала за запястье и положила его руку себе на левую грудь.

— Что, тем не менее, более нормально, чем заниматься любовью с тем, у кого в груди не бьется сердце. Ведь так?

— Я люблю тебя.

— Проклятие! — Лора заморгала и покачала головой. — Это не должно случиться.

Что?..

Ш-ш-ш…

Донал убрал руку.

— И?..

— И, ради Танатоса, да, я тоже люблю тебя. Ты доволен?

— Да, — выдохнул Донал. — Очень.

«Виксен» остановился, дверцы сами собой открылись.

— Приехали, — сказала Лора.

Надземная часть офиса Главного Слушателя Праха представляла собой неуклюжее здание из голубого камня, напоминавшее какое-то замороженное животное с крошечным выступом головы, прикрепленным к громоздкому телу. Даже окна были похожи на громадные глазницы. Судя по тому, что по периметру строения стояло около двух десятков патрульных машин, можно было понять: в подземной части офиса совершилось нечто экстраординарное.

На этаже, располагавшемся даже ниже того, где обычно проводились вскрытия, в данный момент юный Слушатель Праха, преклонявшийся перед Миной при её жизни, рассекал на части её тело, возлагал руки на её ещё теплые кости в липкой крови, пытаясь прочесть послание, запечатленное в них в последние мгновения жизни Мины.

— Я не могу. — Лексар отложил в сторону пилу для костей. — Я ничего не могу.

— Можете. — Голос Харальда приглушала хирургическая маска на лице. — Попробуйте ещё раз.

— Нет… — И, тем не менее, дрожа, Лексар заставил себя ещё раз опустить руки в распростертое перед ним вскрытое тело Мины. — А-а…

Веки Лексара задрожали.

— Проклятие! — Харальд едва успел подхватить Лексара, когда тот чуть было не рухнул на труп Мины. — Ради Танатоса!

Но Лексар тут же пришел в себя, оттолкнул Харальда и остался стоять, хоть и слегка покачиваясь.

— Два приземистых человечка, — произнес он, — карлики.

Харальд выдохнул. Слова юноши подтвердили то, что сообщила по телефону Лора относительно пойманных Доналом и Алексой близнецов. Однако возможность использования этих свидетельств на суде полностью зависела от того, сумеет ли он задним числом признать нынешнее вскрытие законным.

— Топор, — добавил Лексар. — У них был топор.

Харальд покачал головой.

Чудесно! Нам, что, теперь придется допрашивать всех торговцев домашним инвентарем в Тристополисе?

Да, пока пользы от парня немного.

Их не больше пары тысяч.

И тут взгляд Лексара прояснился и устремился на Харальда.

— Не обычный топор, — сказал он, — а настоящий магический резонатор. Такие на деревьях не растут.

— Хорошо. — Харальд, не отрываясь, смотрел на труп Мины. — Уже кое-что.

— Мне кажется, что он иллурийский, — произнес Лексар. — Точнее, Мине кажется…

В голосе Лексара звучала явная боль, и Харальд подумал, что юноша переживает те муки, которые может понять и оценить только Слушатель Праха. В это мгновение чьи-то ногти застучали по прозрачному стеклу окошка в двери. Лора.

Туманные очертания какой-то фигуры прошли сквозь закрытую дверь.

— Что такое? — Рука Лексара инстинктивно потянулась к одному из хирургических инструментов.

— Это наша коллега. — Харальд кивнул. — Ксалия, познакомься, Лексар. Очень хороший молодой человек.

Ксалия отплыла на шесть футов и поднялась к потолку.

«Рада познакомиться, Лексар».

— Я… тоже рад, Ксалия. Простите мне мою невольную реакцию.

Но Ксалия уже повисла над телом Мины, и её тень и очертания почти невидимого лица были не менее выразительны, чем горе самого Лексара.

«Она была очень хорошим человеком».

— Да.

Ксалия повернулась к Харальду.

«Виктор не войдет».

— Ты его осуждаешь?

«Нет…»

После короткой паузы Харальд сказал:

— Я выйду к нему. Лексар?

— У меня, наверное, все. Больше я вряд ли что-то могу сделать, кроме как… привести её в порядок.

— Да-да, постарайся, чтобы она выглядела пристойно.

— Конечно. — Лексар протянул руку к мертвому неподвижному лицу Мины. — Пристойно.

В уголке глаза Харальда появилась единственная слеза.

Ксалия больше не произнесла ни слова, а просто поднялась к самому потолку и наблюдала оттуда за тем, как Харальд вышел из комнаты, стараясь держать эмоции под контролем. Ей ничего не было известно о слухах относительно «тройной семьи», хотя Ксалия могла проходить сквозь стены и тайком смотреть на все, на что ей заблагорассудится.

Не знала она об этом по очень простой причине: Ксалия считала непристойным шпионить за друзьями.

«Мы их найдем, — произнесла она, обращаясь к Лексару, склонившемуся над трупом. Тот размышлял перед тем, как начать зашивать обширную рану, зиявшую в торсе Мины. — Мы обязательно найдем их, в том числе и тех, кто отдавал приказ».

— Возможно.

Голос Лексара звучал глухо, и Ксалия поняла, что означает его интонация. Месть не имеет значения, справедливость в юридическом смысле слова тоже не имеет значения. Единственная реальная справедливость для него заключалась в том, чтобы вернуть Мину к жизни. А этого не может сделать никакой Слушатель Праха и никакой тауматург.

«Вполне вероятно, что они закончат здесь, на вашем столе».

Лексар взглянул на Ксалию.

— Да, и я надеюсь, что, попав сюда, они будут ещё не совсем мертвы.

Ксалия задумалась над тем, что способен сделать Слушатель Праха с чувствами и нервной системой человека — врага! — который находится в его власти, и который ещё жив.

«Посмотрим, возможно, я смогу вам кое в чем посодействовать».

С этими словами она прошла сквозь потолок и исчезла.