– Зачем?

– Расскажите, мне интересно. Если я услышу не то, что ожидаю услышать, я извинюсь перед вами.

– За что?

– Найдется за что. Хоть за то, что дураком вас назвал. Ну давайте, давайте. Что там за история была? Любовница заказала жену любовника или, наоборот, любовник нанял кого-то для убийства мужа дамы своего сердца?

Как во время разговора, так и сейчас Олегу вспомнилась та давняя история, когда он познакомился с Никитой Николаенко. Хотя… была еще одна…

– Полтора года назад застрелили директора сети мини-маркетов. Стреляли утром, поджидали возле офиса. Убийц вычислили через сутки. Заказчика – через двое: задержанные почти сутки держались.

– Убийц было двое?

– Ну, не совсем… Один стрелял, другой ждал в машине.

– Заказчиком оказался должник жертвы?

– А вы откуда знаете? В газетах читали?

– Уважаемый Олег, мне, – ударение на слове «мне» во время повторного прослушивания было еще более заметным, – не обязательно читать газеты. Я их не люблю, признаюсь вам честно. Телевизор смотрю очень редко. Понимаете, мне достаточно своих знаний, собственных. Вижу, вы хотите спросить – каких? Объяснить это сложно, и я не стану этого делать. Вернемся к той истории: заказчик убийства – должник жертвы, верно?

– Мы уже говорили…

– Сумма долга – тысяч десять долларов? Или пятнадцать?

– Двадцать семь… Кажется. – Сахно действительно не помнил.

– Немало. Но и не так уж много. Киллеры, готов поспорить, мальчишки по восемнадцать лет?

– Тому, кто стрелял, двадцать один. За рулем сидел восемнадцатилетний, – признал Сахно.

– Кто из них крепче сидел на игле? Думаю, тот, кто стрелял. А его приятель просто покуривал. Я прав?

Своего голоса Олег не услышал. Он тогда просто кивнул, неохотно признавая правоту Колдуна.

– Заказчик заплатил им на двоих, скажем… где-то… В общем, две или три тысячи баксов, не больше.

– Полторы, – уточнил Сахно. – Штуку взял стрелок, водителю за глаза пяти сотен хватило.

– И вы считаете, что это – полноценное заказное убийство? Чем оно отличается от бытовой заказухи, когда мужья, жены и обманутые любовники заказывают друг друга алкоголикам и наркоманам за две, три, пять, десять сотен долларов? А то и вообще за пухлую пачку сотенных гривень? Такие заказные убийства раскрываются прямо на месте преступления. Зато обкуренных мальчишек или вонючих бомжей громко именуют киллерами. Настоящие заказные убийства, те самые, о которых бойкие авторы с богатой фантазией пишут романы, а режиссеры-ремесленники снимают одноразовые фильмы, никто и никогда не раскроет. Знаете почему?

Снова длинная пауза – Олег молчал.

– Так вот, я вам скажу. Потому, что такое действо никогда не совершает человек. Вы можете поймать человека и в чем-то его обвинить, но убийство или другое деяние так и останется нераскрытым.

В этом месте Сахно выключил диктофон, чтобы сделать передышку.

Окна его кабинета выходили на унылый управленский дворик. Прямые солнечные лучи проникали сюда редко, но от нынешней жары это все равно не спасало. В тени, кажется, было еще жарче. По дворику лениво слонялись милиционеры в форме. Кто-то возился с машиной, кто-то просто болтал ни о чем. Погода не способствовала желанию совершать резкие движения.

Через форточку в кабинет влетела муха. С громким жужжанием описав под потолком круг почета, она потыкалась в углы и благополучно вылетела обратно. Сахно почему-то вдруг подумал: мухи в такую жару не ленятся летать. Откуда у них только сила берется…

Прежде чем снова начать слушать, Олег повертел диктофон двумя пальцами, словно решая, надо ему еще раз проходить через это или уже нет. Все, что он слышал дальше, в принципе давало оперу все основания считать Колдуна сумасшедшим. Или, как вариант, помешанным на некоем религиозном учении мистиком. Либо эзотериком, насмотревшимся по телевизору программ вроде «Параллельного мира» или «Битвы экстрасенсов» и вообразившим себя их действующим лицом.

Так или иначе, слова сказаны и записаны. Сахно снова нажал на «play».

– Что вы хотите этим сказать? – услышал он собственный голос.

– Не понимаете? – Колдун теперь явно торжествовал. – Поймать человека можно. Убийству помешать нельзя, как и любому другому событию в жизни каждого из нас. Вы заговорили о Владимире Синявском. А вы в курсе, что ему на роду написано разориться?

– Вы это сами прочитали? – Олег слышал, как старается добавить в свой вопрос иронии, но у него это очень плохо получается.

– Опять вы за свое! Уважаемый Олег, если и есть книги, в которых такие вещи можно прочитать, то вам и подавляющему большинству обычных людей они недоступны! Потому, что в привычном вам бумажном виде их просто не существует! Да, есть еще утверждение: «Каждый человек – хозяин своей судьбы». Согласен. Из того, что я узнал о Синявском, я понял – к нему это вполне применимо. Такой мужчина действительно способен многое сделать для того, чтобы переломить ход своей жизни. Изменить или хотя бы надолго отсрочить то, что ему написано на роду. А если я не согласен с тем, что люди хотят и могут так поступать?

– С чем вы не согласны? – переспросил Сахно.

– Падающего – толкни! – Теперь голос Колдуна звучал жестко и был совершенно трезвым. – Каждый должен жить так, как ему определено. Если такой человек, как любят писать краснобаи в своих пафосных книжонках, бросает вызов судьбе, то это – неправильно. Не по закону. К вашим законам, записанным в разных кодексах, эти законы никакого отношения не имеют. Они – высшие, понимаете?

– Я понимаю, – после паузы заговорил Олег, – что у вас в голове тараканы.

– Владимир Синявский нарушал привычный жизненный ход, – упрямо вел свое Колдун. – Он не должен был стоять на ногах так твердо. Ко мне обратились за советом те, кто в таких делах понимает больше, чем вы…

– И вам заказали применить все свои такие вот способности, чтобы повлиять на Синявского. Внушать ему разную дребедень, подводить к совершению нелогичных поступков, которые в результате приведут его к краху!

– Уважаемый Олег, – в который раз вздохнул Колдун. – Вы опять пытаетесь объяснить неподвластные вашему уму и пониманию процессы с точки зрения грубого материализма. Ладно, считайте, что так и было. Но вы же пришли не только для того, чтобы надавить на меня по просьбе любящей жены обреченного банкира? Вы упоминали всуе фамилию одного очень влиятельного, ныне – покойного господина. И уверены: его тоже, как вы выражаетесь, заказали мне. Мол, под моим и только моим влиянием Кушнарев однажды поддался эмоциям, чтобы после этого его жизнь круто изменилась в худшую сторону. И это, по вашей логике, нужно было неким силам, пытавшимся сдвинуть его фигуру с политической шахматной доски. Что ж, если вас устраивает такое объяснение, я спорить не буду.