– А у вас есть другое? – вырвалось у Сахно.

– Конечно. Хотим мы того или нет, но рано или поздно приходит время, когда рядом с каждым из нас появляется Черный Человек. Знаете, что это такое? Пользуясь понятной вам терминологией – злой гений, рок, фатум. Его никто не видит, но его многие чувствуют. Помните, как там?..

В этот момент Колдун выпрямил спину, оперся ладонями о колени, словно собирался медитировать, и начал декламировать:

Опять выдержав театральную паузу, Колдун продолжил уже с открытыми глазами:

– Сами придумали? – Сахно не знал, что еще спросить.

– О чем мне с вами дальше говорить? – усмехнулся Колдун. – Это же Есенин, товарищ капитан милиции. Был такой русский поэт. Вам, конечно, больше понятна «Москва кабацкая»…

– При чем здесь Есенин? – не выдержав, выкрикнул Олег.

Теперь уже он был готов сорваться на истерику. Осознав,

что показывает свою слабость, быстро взял себя в руки. Но, прокручивая сейчас эту часть разговора, Сахно снова в который раз убедился: именно в тот момент он проиграл окончательно.

– Он тоже чувствовал приближение Черного Человека. За месяц до своей загадочной смерти в номере гостиницы «Англетер». А вот вам еще одно предчувствие встречи, хотите?

Теперь Колдун не закрывал глаз и не декламировал, просто выдал скороговоркой:

– А это кто?

– Высоцкий. За семь месяцев до смерти. Он тоже что-то чувствовал и подводил итоги:

– И что? – Сахно по-прежнему говорил только для того, чтобы не молчать.

– Покойный Евгений Петрович, между прочим, очень любил творчество Высоцкого. Поэтому поверил в Черного Человека сразу, без разговоров.

– Вы ему внушили?

– Думайте, что хотите. Ваши мозги все равно не способны на серьезные мысли. Между тем Кушнарев, как я узнал, тоже что-то чувствовал такое… В общем, я свою, так сказать, миссию выполнил еще зимой 2004-го, после чего благополучно отошел от него. Мы как-то сразу перестали общаться, хотя я следил за всеми событиями, происходящими с ним и вокруг него два последующих года. Знаете, когда Кушнарев выкарабкался из той истории с арестом, я подумал: не поднимется, замолчит, уйдет в тень. Собственно, в этом и состояла моя тогдашняя задача. Но я все-таки недооценил его способности к выживанию: уже к осени Кушнарев снова крепко стоял на ногах.

– Тогда вас снова решили к нему подвести? – перебил Сахно.

– Два раза не вступишь в одну и ту же реку, – заметил Колдун. – Я так и сказал, и был понят. Кушнарева пытались снова выбить из колеи старым проверенным способом. Не удалось, он держался. Тогда…

– Кто? Кто пытался?

– Какая вам разница, уважаемый Олег? Больше знаешь – сильнее печалишься. Вы и так, кажется, уже жалеете, что в своем желании за деньги решить проблемы банкира Синявского зашли слишком далеко. Так далеко, куда вам лучше даже и не показывать носа. Так вот, тогда все, кому он мешал, а их, поверьте, очень много, и эти люди даже из разных лагерей и сообществ, решили в какой-то момент положиться на судьбу. То есть на Черного Человека, который уже к тому времени появился возле Кушнарева. Кто первый его заметил и первый, образно говоря, подтолкнул его поехать на ту охоту, кто первый позаботился о том, чтобы прогремел роковой выстрел, – в данном случае не так уж и важно. Обывателям, конечно, интересно. Только зачем потакать грубым обывательским вкусам? Между прочим, место для финала тогда выбрали очень удачное. Вы знаете, что Изюмские леса обладают некоей мистической силой?

– Бред! – вырвалось у Олега.

– Может быть. – Сахно вспомнил, как Колдун равнодушно пожал плечами. – Но я, вообще-то, отвлекся. Когда все случилось, газеты писали много разного. В том числе проскакивало кое-что любопытное. Например, за три дня до трагедии, на Старый Новый год, Кушнарев накрыл праздничный стол и пригласил гостей. Писали, что он был непривычно весел, жизнерадостен. Жену потом даже спрашивали: «Он что, прощался?» А потом она рассказала журналистам свой сон. В нем она спускается по ковровой дорожке, и, когда до конца остается две ступеньки, ей подает руку один из его друзей. Потом во сне была его машина, дорога и белая собака. Машина – та, на которой Евгений Петрович поехал на охоту, – останавливается, забирает собаку. Знаете, что значит увиденная во сне собака?

Теперь Сахно знал, но тогда покачал головой.

– Загляните хоть в Интернет, хоть в сонник Миллера, есть такой знаменитый сборник толкований. Так вот, собака – это друг, которого отнимают. А ступеньки – время, оставшееся у этого друга. Две ступеньки – два дня. Еще супруга говорила, что на Кушнарева пытались наводить порчу, даже находила в его карманах подтверждение этому. И предчувствовала беду. Только само понятие «порча» – объяснение для обычных людей, которые не желают видеть дальше и вникать в суть глубже. А суть такова: люди бывают приговорены самой жизнью. Черный Человек – вестник. Ну а люди вроде меня – скромные слуги его.

Там было еще продолжение, но оно уже не имело такого значения, как тот, главный разговор.

Сахно выключил диктофон. Он устал от Колдуна еще на его кухне. Устал и сейчас. Но даже если тот несет полный бред, всякие слова и действия при желании можно объяснить с точки зрения если не логики, то здравого смысла, на который опер Сахно всегда полагался в своей работе.

Что подсказывает ему здравый смысл?

Человек, которого Сахно в своем приватном расследовании называл Колдуном, действительно обладает определенным даром убеждения. Его познания в области мистики, эзотерики и всего остального, что так или иначе касается ирреальной стороны жизни, достаточно обширны. Колдун умеет загрузить и заболтать любого, используя в разговоре как простые слова, так и специальную терминологию. И если человек, которого он обрабатывает, не до конца уверен в себе, такой Колдун может ненавязчиво внушить ему нужные мысли, подтолкнуть к нужным ему действиям, причем внушаемый будет убежден: все решения он принимает сам.