Слова удивили Филиппа. Казалось, сердце перевернулось; он с улыбкой взглянул на Джейн. Заветные слова звучали словно музыка.

– Прости. Не стоило этого говорить, – покачав головой, с сожалением произнесла Джейн.

Почему-то внезапно испугавшись, что сейчас она продолжит и скажет, будто на самом деле это всего лишь минутная слабость, плод воображения, Филипп поцеловал жену в щеку.

– Не извиняйся. Не проси прощения зато, что происходит между нами в такие минуты, как эта. Пока ты счастлива, все позволено.

Джейн бережно провела рукой по щеке мужа и тут же ощутила колючую шероховатость щетины.

– Так всегда бывает?

– Нет, такое блаженство приходит редко. Но думаю, нам удастся познать его не раз.

– Почему? Почему тебе так кажется?

– Честно говоря, я тоже задаю себе этот вопрос.

– А раньше у тебя появлялось такое чувство? – Джейн в полной мере осознавала рискованность вопроса: правдивый ответ мог доставить немалую сердечную боль.

К счастью, лгать не пришлось, и Филипп был рад этому.

– Нет, такого высокого наслаждения мне еще не доводилось испытывать.

В дверь тихо постучали, и граф позволил горничной войти. Та быстро поставила большой кувшин с горячей водой, положила полотенца и разожгла огонь в камине. Джейн еще ни разу в жизни не приходилось оказываться в подобной ситуации, и сейчас она лежала, прикрытая телом мужа, сгорая от стыда и пытаясь спрятать пунцово-красное лицо.

Филипп нежно поцеловал жену в лоб.

– Не смущайся. Через пару минут она уйдет. Услышав звук закрывающейся двери, Джейн вздохнула с явным облегчением. У Филиппа же очаровательная стеснительность вызвала лишь улыбку умиления. Он привык, что во время любовных свиданий рядом может оказаться кто угодно – начиная от горничных и дворецких и заканчивая бывшими и будущими пассиями, а то и незнакомцами. Какая разница, кто зашел в комнату?

– Ты просто восхитительна, милая, – шепнул он, целуя жену в висок.

– Еще никогда в жизни я не испытывала такого смущения. Что подумает обо мне эта женщина?

– О, скорее всего она сейчас просто отчаянно завидует. – Граф с улыбкой поцеловал руку жены, и сердце Джейн радостно подпрыгнуло. Почему-то вновь смутившись, она натянула одеяло на грудь, пытаясь прикрыться от взгляда любимого.

– Разве мы не спешим? Почему ты попросил горничную не торопиться с завтраком?

Филипп озорно сдернул одеяло и провел пальцем по соскам. Реакция не заставила себя ждать.

– Хочу любить тебя снова и снова – до того, как придет время вставать.

– Неужели ты способен делать это несколько раз подряд? Прозвучавшее в голосе удивление рассмешило графа.

– Если чувство диктует, я способен делать это множество раз подряд.

– Но ведь я просто лежу. Почему же ты так быстро возбудился снова?

– Новизна ощущений. Близость к тебе. Возможность смотреть на тебя, прикасаться. Но главное, конечно, – это твоя необыкновенная красота. – Уэссингтон на мгновение замолчал. – Прекрасное лицо. Роскошные волосы. Волнующая, прелестная грудь. Все разжигает страстные чувства. Ничего не могу с собой поделать. – С этими словами Филипп убрал внезапно оказавшееся серьезным препятствием одеяло и придвинулся ближе – так, чтобы ощущать каждую клеточку юного тела.

Волосы на его груди коснулись сосков, и Джейн удивилась мгновенному ответу собственного тела. Да, она тоже была готова к продолжению любовного восторга.

– А если случится так, что я перестану волновать и возбуждать тебя? Что делать тогда?

Филипп лишь рассмеялся и обнял любимую. Кинжал рвался в бой. Учитель показал прилежной и понятливой ученице, как она может приласкать его. Джейн впервые прикоснулась к источнику наслаждения, и на счастливом лице отразилось удивление и удовлетворение.

– Существует немало способов увлечь и взволновать, и я не собираюсь отказывать себе в удовольствии научить им тебя.

Горничная предоставила любовникам целый час – шестьдесят долгих минут. За это время они смогли в полной мере насладиться уединением. Джейн училась быстро, и физическая любовь вполне могла стать притягательной, захватывающей стороной жизни. Как она и предполагала с самого начала, супруг оказался пылким и искусным возлюбленным. К счастью, юное тело жены представляло для него чистый источник радости и наслаждения, а ей самой хотелось как можно больше узнать о тонкостях чувственной игры. Наконец двое разомкнули объятия и встали.

Пришла пора привести себя в порядок, позавтракать и отправиться в путь. Занимаясь обычными утренними делами, Джейн не переставала спрашивать себя, какие новые восторги принесет грядущая ночь.

Путь в Портсмут продолжался. Дни, проведенные в дороге, промелькнули быстро – в интересных разговорах и быстрой езде верхом. Наполненные любовью, страстью и нежностью ночи дарили блаженство, вдохновение и желание жить. Темнота приносила то, о чем двое мечтали, а порой и откровенно беседовали при свете дня. Спали они мало, но, казалось, совсем не замечали усталости: силы лишь прибывали. Безмерная радость дружеского общения, человеческого познания и любовного слияния окрыляла и вселяла веру в счастье.

Однако с каждой милей цель поездки приближалась, и молчание Джейн становилось все продолжительнее: она все чаще уносилась мыслями в отцовский дом – к тому, что ждало ее в некогда привычном мире. Приятные дни в пути и наполненные страстной любовью ночи порой заставляли Уэссингтона забывать о цели поездки. Для Джейн же она не отступала ни на минуту и постоянно грозила затмить все остальные стороны существования.

В последнее утро, когда супруги въехали в Портсмут, Джейн не проронила почти ни единого слова. Филипп не тревожил жену, позволив продолжать путь молча. Наконец на небольшом холме показался скромный, но с большим вкусом построенный особняк в стиле эпохи королевы Анны.

Ниже, на почтительном расстоянии, расположилась укромная бухта. Филипп смог рассмотреть мачты и корпуса кораблей – все они еще только строились и находились в разной степени готовности. Странно, но, несмотря на рабочий день, оживления вокруг заметно не было. Тишина показалась дурным предзнаменованием. Однако граф промолчал, не желая волновать жену, которая и без того заметно нервничала.

– Приехали? – негромко уточнил Филипп, боясь нарушить внутреннюю сосредоточенность спутницы.

– Да. Это мой дом.

Филипп слегка поморщился. Почему-то его покоробило, что Джейн до сих пор считает этот скромный уголок земли родным домом. Она не раз рассказывала о непритязательности отца, и все же трудно было поверить, что обладающий колоссальным богатством человек жил настолько скромно и экономно.

– Как ты думаешь, они получили наше письмо? – с тревогой в голосе спросила Джейн.

– Наверняка получили.