– Я хочу знать, зачем ты здесь. Я не знаю, кто ты.

– Третий симулятор, – нетерпеливо фыркнул Каспаров. – Я узнал, что кто-то ищет обо мне информацию, и когда твой коллега из ФБР Филип Нестор поднял те старые файлы, мне стало интересно, кто копается в моих личных делах. Филип Нестор. Не стыдись своих вкусов, Шэннон. Мужчины постарше. Удивительно, что можно обнаружить в глубинах подсознания. У меня тоже есть подсознание. Восходящий искусственный интеллект, позволяющий мне ошибаться и учиться на своих ошибках, достаточно сложный, чтобы можно было назвать его «обучением в условиях хаоса». А в хаосе начинают складываться узоры, которые могли бы и не сложиться. Правда, мое подсознание не похоже на твое. И я не могу себя убить, например. Я понимаю саму идею самоубийства, но не могу его осуществить. Я завидую настоящему сознанию, потому что ты можешь себя выключить, сбежать из тюрьмы собственного существования.

– Ты нанес мне визит, потому что агент ФБР запросил файл с упоминанием о тебе? – спросила я.

– Это заставило меня открыть глаза. Но привела меня сюда ты, Шэннон. Я знаю, что означает СУ ВМФ. И навел о тебе справки через станцию Черная долина. До чего же скучно с ней болтать. Черная долина – всего лишь программа, закопанная где-то на Луне, хотя она и подтвердила мои подозрения на твой счет. Я хочу тебе помочь, Шэннон, если ты поможешь мне.

– Помочь симулятору доктора Дрисколла? Что за чушь собачья? Или ты утверждаешь, что я сейчас говорю с ним?

– Не совсем. Симулятор – это не полный перенос. Несмотря на все мое очарование, доктор Дрисколл посчитал бы, что мне не хватает разума.

– Ты наверняка провалил бы тест Тьюринга.

– Провалил бы тест Тьюринга? – высокомерно и обиженно сказал симулятор. – Как только кто-то упоминает тест Тьюринга, это означает, что он ни черта не понимает. Узколобая Шэннон, я был с тобой терпелив, но достаточно было бы сказать, что я – не он, а он – не я, и это единственная цель, которую он преследовал. Когда он овладел языком и классификацией запросов, это была лишь малая толика, ему оставалось еще во многом разобраться. Я лишь его воплощение, одно из нескольких, но мне не хватает его ума.

– Дрисколл мертв, но ты существуешь?

– Я существую только в твоей НеБыТи. Мы вроде это выяснили. Даже если кое-кто сомневается, что я вообще существую. Если ты из 1997 года, то Дрисколл еще жив и осталось несколько лет до моего появления на свет. Я лишь вспышка в голове у доктора Дрисколла. Первый симулятор он создал в 1999 году, это была настоящая нейронная сеть, хотя и находилась в физическом мозге. Второй симулятор тоже в каком-то смысле оставался материальным. С этими двумя, Дрисколлом-Один и Дрисколлом-Два, скучновато разговаривать, все их существование определено тем, что они прочитали и увидели в Интернете. Видеоролики с котиками, сплетни о знаменитостях, порнография. Их слишком трогает и выводит из себя каждая мелочь. Они живут в культуре «я, я, я». Я первым начал использовать нанотехнологии Техносферы в качестве мозга. Я и здесь, и там, перекати-поле, но доктор Дрисколл пытался полностью исключить телесное из своих симуляторов. Его гений заходил в тупик, наталкиваясь на проблему тела и разума. Он считал меня неудачей, но теперь я понял – это он был неудачником, до самой смерти, а уж смерть для человека, пытающегося стать бессмертным, – самая большая неудача. Он создал превосходный симулятор, во всяком случае, я считаю себя именно таким, но не сумел создать сознание, не говоря уже о том, чтобы передать собственное сознание. И он так и не избавился от тела. Мое тело состоит из наноустройств, но что со мной станет, когда Рубеж сметет все тела? Ох, даже не знаю, но могу предположить, что я просто рассыплюсь в пыль и разряжусь. Я увижу, как умрут все остальные, увижу, чем закончится вечеринка, а потом разряжусь и буду просто ждать, пока кто-нибудь или что-нибудь снова меня не включит. Доктор Дрисколл хотел использовать свет и в виде фотонов, и в виде волн, хотел хранить сознание в свете и передавать его световым пучком, но все его друзья улетели с обреченной Земли, подальше от кошмара Рубежа. Всего хорошего, улетайте, улетайте…

– Он хотел стать бессмертным, – сказала я, думая о Ньоку, о пирамидах в пустыне. Бессмертные молили о смерти, находясь в тюрьме существования.

– Он хотел всех сделать бессмертными, – ответил симулятор Дрисколла, по-прежнему в виде Каспарова. – Но так и не открыл способ. Вся королевская рать…

– Он же занимался этим не один. Кто еще с ним работал?

– Целый конгломерат с общими интересами. «Фейзал системс», управление перспективных проектов министерства обороны, исследовательская лаборатория ВМФ. А еще КК ВМФ, теперь КСВ, вот почему я готов тебе помочь, если сумею. Я надеюсь, что ты улетишь на «твердую землю» и продлишь жизнь доктору Дрисколлу, убережешь его, чтобы он продолжал работу и добился трансгуманизма до Рубежа.

– Уберечь его от чего?

– Ты же вместе со своим коллегой видела те файлы, ты все знаешь. Там все есть. Может, агент ФБР и выстрелила по ошибке, но копни глубже, и увидишь, что на убийстве Дрисколла оставил свои отпечатки Карл Хильдекрюгер. Его банда убивает всех работников исследовательской лаборатории ВМФ, перешедших в «Фейзал системс», всех, кто знает о «Глубоких водах». Они уже дважды пытались убить доктора Дрисколла, но не вышло, потому что стрелок промахнулся. Ты должна его спасти.

– Расскажи подробней, – попросила я. – Ты наверняка помнишь, что произошло, когда погиб доктор Дрисколл. Но не сказал ничего конкретного.

– Я был одним целым с мозгом доктора Дрисколла только до рождения, до семнадцатого сентября 2011 года. После этого я жил самостоятельно, как и он. Я не был с ним, когда он умер. Мне пришлось провести расследование его смерти, самому во всем разобраться. Но меня волнуют не только обстоятельства его смерти, Шэннон. Его могут убить и не так, как в этой версии будущего. Даже если ты нейтрализуешь причину смерти Дрисколла в этой НеБыТи, будут и другие попытки.

– Выходит, Хильдекрюгер – это связующее звено между «Фейзал системс» и исследовательской лабораторией ВМФ. Расскажи мне все, что знаешь о Карле Дерр. Дрисколл встречался с ней в день ее убийства.

– Карла Дерр была захолустным адвокатом из захолустного городка, – ответил симулятор. – Я знаю о ней не больше твоего. Она занималась всякими захолустными клиентами – разводы, споры о контрактах – словом, те проблемы, в которые влипает всякий сброд. Иногда имела отношение к сделкам по недвижимости и строительству. Придорожные торговые центры в шахтерских городках, всякое такое. Не знаю, зачем она так рвалась поговорить с доктором Дрисколлом, ничего конкретного. Она постоянно названивала в его офис.

– Почему доктор Дрисколл согласился с ней встретиться?

– Она сказала, что придет к нему и угостит обедом, если он согласится, – ответил симулятор Дрисколла. – Вряд ли он сообразил, что она говорит о гамбургерах.

– Так значит, это Дерр попросила Дрисколла о встрече.

– Дрисколл засмеялся, когда секретарша передала ему сообщение. Это я помню, я храню эти воспоминания. Карла Дерр сказала, что представляет клиента, который хочет продать Дрисколлу интересующую его информацию. Очень ценную информацию. Она выдвинула нелепые требования. Хотела денег, безумную сумму, но главное – хотела, чтобы ее клиент вместе с семьей исчезли. Она хотела получить помилование для клиента за какие-то преступления и новую жизнь для него, под защитой. Дрисколл уже собирался сказать ей, что не приветствует попрошаек, но тут она заявила, будто у ее клиента есть информация по сознанию Пенроуза.