– Вам ведь известно, что случилось с Синдереллой, когда часы пробили полночь, – произнес Роджер.

– Не хочу, чтобы моя история закончилась. Я жить хочу. Долго-долго и счастливо-счастливо.

– Все и будет по вашему желанию, Дерри. Только в реальном мире, а не в сказке. Нужно слиться с Салли. Ваш оптимизм никуда не денется. Ваши беззаботность и веселость проникнут в сердце и разум маленькой девочки, которая однажды, в дождливый день, потеряла веру в Бога и создала вас. Пришло время отдать одну из ваших жизней ради того, чтобы Салли снова стала цельной личностью.

– Роджер, мне страшно…

– Это нормально – чувствовать страх. Теперь вы знаете: для того, чтобы стать настоящей, недостаточно магии из волшебных сказок.

– Я всегда хотела стать настоящей.

– Знаю. Но способно ли ваше желание пересилить ваш страх? Вы не станете настоящей, если не сольетесь с Салли.

– А если сольюсь – умру.

– Или воскреснете в виде четвертой Салли.

– А чей у нее будет разум? Чьи эмоции?

– Если моя теория верна, эмоции останутся ваши.

– А если не верна?

– Тогда не знаю.

– И вы хотите, чтобы я на это пошла?

– Мои желания не имеют значения. Захотеть должны вы, Дерри.

– Да я вроде хочу. И в то же время не хочу. Господи, этак я сама скоро мультяшкой стану! От чьего лица тогда соглашение о слиянии будем заключать, а, Роджер?

Он усмехнулся. Нет чтобы обнять меня или хотя бы за руку взять! Дружеское прикосновение – вот чего мне хотелось от Роджера. Мне казалось почему-то, что, если он меня поцелует, я стану настоящей, со всеми необходимыми человеку чувствами, мыслями и эмоциями.

– Вы, конечно, слышали все, что я говорил Салли, Ноле и Белле. Подумайте об этом. Завтра сообщите мне о своем решении.

– Как решать – по отдельности или вместе? Может, мне все с Салли обсудить?

– Это уж на ваше усмотрение. Пожалуй, беседа с Салли не повредит. Вдобавок вам может дать совет ваш внутренний помощник.

– Ладно, устроим прощальную вечеринку.

– С тем же успехом можете считать ее вечеринкой по случаю долгожданного воссоединения.

– Да, вы большой любитель играть словами.

– Завтра я вам заодно и повязку поменяю.

Потом Роджер пообещал дать Салли эффективное обезболивающее на случай, если плечо будет сильно ныть. Безобидное, без наркотических составляющих. Не хватало еще, чтобы перед слиянием Салли постиг провал. Сказав это, Роджер отправил меня во мрак, вызвал Салли и повторил все специально для нее.

* * *

В тот вечер Салли места себе не находила. Прослушала для затравки все шесть Бранденбургских концертов. Я чуть не рехнулась. В смысле, я и Нолины подобные выходки с трудом переносила, но все-таки терпела. А вот если начиная с завтрашнего дня мне такое будущее уготовано – тогда я на слияние не согласна. Даже ради Роджера.

Потом мы долго спорили, где устроить прощальный ужин. Салли рвалась в «Ла Пети Масон», а я хотела в «Хойз». Салли возражала – мол, ее тошнит от китайской еды. Я то же самое говорила про французскую еду. Потом мне пришло в голову: почему бы не поужинать дважды? Какой смысл перед смертью калории считать? Салли согласилась – с условием, что сначала мы пойдем во французский ресторан. Боялась, что я не сдержу обещание. Я прикинулась оскорбленной в лучших чувствах. Впрочем, Салли была права. Мне действительно едва ли можно доверять. Я обещания нарушаю сплошь и рядом. Оно и понятно: с самого рождения живу урывками, вот и хитрю напропалую. Сама-то Салли сдержит слово. А тоскливое, однако, мне существование уготовано. Это ж ни соврать с завтрашнего дня, ни опоздать, ни подвести никого! Максимум – время от времени удастся чуток прихвастнуть. Салли я об этом говорить не стала.

– Вот как мы поступим, Салли. Начнем с китайского ресторана. Сама знаешь – после китайской еды через час опять под ложечкой сосет. Или так, или никак.

Салли было нечего возразить, и мы с ней пошли в «Хойз», и я объелась жареными вонтонами, свиными ребрышками и креветками в кляре. Потом мы долго гуляли, чтобы растрясти ужин и заодно поговорить.

На нас оглядывались. Салли смущалась, мне было параллельно. Какая разница, если прохожий сочтет Салли сумасшедшей? Все равно он через минуту про нее забудет.

Салли хандрила.

– Сдается мне, Салли, тебе депрессии по нраву, – съязвила я.

– В каком смысле?

– Ты постоянно в мрачном настроении. Я таких угрюмых больше не знаю. Выходит, тебе хандра удовольствие доставляет.

– Глупости говоришь.

– Еще раз пройдешься насчет моих умственных способностей, и я с тобой сливаться откажусь.

– С чего ты взяла, что мне это слияние нужно?

– С того, что ты куда больше моего потеряешь, если мы не сольемся.

Салли не ответила. Значит, я ее за живое задела.

– Я ненастоящая, поэтому мне ни смерть, ни безумие не страшны, Салли. В отличие от тебя.

– Ты лжешь, Дерри. Впрочем, как всегда. Тебе всю жизнь хотелось стать настоящей. Теперь у тебя появился такой шанс. Я минимум пять раз пыталась совершить суицид, и кто меня спасал? Ты и Белла. Не такая уж ты blasé.

– Бля… что?

– В переводе с французского blasé означает «скептически настроенный».

– Час от часу не легче! Можешь по-человечески выражаться?

– Могу. «Blasé» означает «равнодушный к удовольствиям жизни», «разочарованный в жизни».

– Понятно. Тогда это не про меня.

– Зато про меня.

– Наверное, поэтому Роджер считает, что нас надо слить. В смысле, от меня ты получишь жизнелюбие и беззаботность. А я от тебя получу немножко серьезности.

Нам встретился парень, раздававший рекламки массажного салона. Я протянула руку за буклетиком, но Салли заставила меня руку опустить. Вот вредина! Я надулась, дальше мы шли молча. Наконец Салли заговорила.

– Ну, Дерри, как предлагаешь скоротать вечерок?

– Давай подцепим парочку парней и устроим двойное свидание.

– Не глупи.

– Забавно будет.

– Пожалуй, в первые полчаса. А потом начнутся проблемы. Догадайся с трех раз, кто явится к нам на выручку.

Крыть мне было нечем, но и сдаваться не хотелось.

– Погоди, Салли. Я знаю, кого надо на свидание позвать, чтобы без проблем.

Салли даже остановилась. Потому что она и сама об этом подумала одновременно со мной.

– Хочешь, чтобы они оба рехнулись?

– Ничего с ними не сделается, а мы повеселимся. Давай, позвони Тодду, а я позвоню Элиоту.