— И мы заработали что-нибудь на этом? — поинтересовался Макс, не отрываясь от экрана компьютера.

— Мне на накладные расходы.

У Дениса вытянулась физиономия.

— Вот те раз… Так в чем там дело-то было?

— Рассказываю. Жена с мужем, с этим самым рубоповцем, ложились спать. Жена говорит: «Пойду-ка я помоюсь».

— Очень интересно, — насмешливо протянул Денис.

— Не перебивай, обижусь. Значит, она пошла, помылась. Нацепила халат, выходит. Тут раздается звонок в дверь. Она открывает. А это сосед их заскочил, свой, в общем-то, мужик. Он так оценивающе на нее смотрит и говорит: «Знаешь что? Если снимешь халат, я дам тебе сто шестьдесят пять долларов».

Жена подумала: а почему, дескать, такая неровная сумма, и говорит:

«Двести».

Сосед подумал или сделал вид, что подумал, и говорит:

«У меня только сто шестьдесят пять».

Жена подумала и сняла халат. Сосед посмотрел, поцокал языком и со вздохом отдал ей сто шестьдесят пять долларов, после чего ушел. После этого жена к мужу довольная такая подходит и начинает подлизываться всячески.

— Уточни, — попросил Денис, — как именно она начинает подлизываться?

— Я могу только показать, — сказал Голованов.

Денис подумал и отказался.

— Ну так вот, — продолжил Голованов, — муж и спрашивает: «Кто приходил?» «Сосед», — говорит супружница, а сама так и сияет. «Кстати, — говорит муж, — забыл тебе сказать, он мне тут сто шестьдесят баксов должен, точнее, даже сто шестьдесят пять. Он случайно не возвращал?» В общем, конфликт высоких сторон улажен.

— А ты-то здесь при чем?

— Ну не рубоповцу же бить морду соседу! А я нашел для них консенсус.

Денис с Максом схватились за животы.

— Так я забираю гонорар в размере шестнадцати с половиной долларов США себе на бензин? — уточнил Голованов. — Господи, и чем только не приходится заниматься нашему брату.

— Забираешь.

— На три вещи я могу смотреть бесконечно, — сообщил Голованов с мечтательной миной: — Как горит огонь, как льется вода и как шеф выдает зарплату.

— Скажи лучше, как ты с ходу короткую спичку вытащил? — поинтересовался Макс. — Утром, когда жребий тянули.

— А я ее не вытягивал, — честно сообщил Голованов, — у меня между пальцев своя короткая была спрятана.

Зам Ходоровского по оперативной работе Борис Лепешкин докладывал:

— …На закрытом совещании руководителей фракций депутат Становой заявил о том, что депутат Шрамов замарал себя поступком, не совместимым с высоким званием депутата Госдумы, и привел в доказательство своих слов ряд документов. Документы были компьютерными распечатками и содержали фотографии и тексты нетрезвых разговоров Шрамова с девушками из эскорт-агентства.

В кабинете Ходоровского они были одни, к выполнению заказа Ларри Фримена Ходоровский решил привлекать как можно меньшее число своих сотрудников. Хоть Фримен его и успокоил, что политики за этим делом нет, хоть и сам Ходоровский догадывался, что упомянутые чиновники все, как один, подлецы и мерзавцы, но они, тем не менее, представляют наше российское государство, и, дискредитируя их, мы тем самым… Короче, глава агентства нюхом чувствовал, что не так все в этом деле просто, и оно (дело) может закончиться крупными неприятностями.

Однако за работу он взялся и один с ней справиться не мог.

А вот Борю Лепешкина морально-этические проблемы волновали мало, вернее, совсем не волновали, он продолжал докладывать:

— Становой и раньше выступал с подобными заявлениями, за что и получил от коллег-депутатов прозвище «Облико-морале». И каждый раз его слова не были бездоказательными. Ходят слухи, что Становой собирает досье на всех своих коллег по Думе, на крупных чиновников и видных государственных деятелей. Будучи мультимиллионером (он владелец сети ликероводочных и пивоваренных заводов), он тратит на свое хобби большие деньги, и, опять же, ходят слухи, что обладатели компромата несут его сплошь и рядом не в СМИ, которые у нас еще не в состоянии платить прилично за сенсации, а Становому. Причем он довольно часто не обнародует полученный компромат.

— Шантаж? — предположил Ходоровский.

— Возможно. Возможно, шантажирует коллег и перепродает сведения самим героям сенсаций…

— Мультимиллионер пытается заработать на перепродаже компромата?!

Лепешкин пожал широкими плечами:

— Ну… возможно, он ждет удобного случая заявить о себе погромче. Далее: все досье у него компьютеризированы. Но (это уже проверено) компьютер не подключен к думской сети и не имеет выхода в Интернет, то есть влезать в него нужно физически — руками. И человека, которому не доверяет, Становой к компьютеру не допустит.

— Значит, нужно вербовать доверенного программиста. А еще соображения? Не через досье Станового собрать информацию можно? — задумчиво поинтересовался Ходоровский.

— А мы и будем собирать ее другими способами. Досье Станового я предлагаю использовать как начало отсчета, не больше. А потом, зная, в каком направлении надо копать, будем копать.

— Доверенный программист вообще существует?

— Да, — утвердительно кивнул Лепешкин. — Есть некто Артем Мальков, двадцать два года, студент-заочник, стаж работы с компьютерами восемь лет, не привлекался. По моим сведениям, Становой патологически боится компьютерных вирусов, так что этот Мальков регулярно приносит ему свежие версии антивирусных программ.

— И что, твоего Малькова есть на чем зацепить?

— В наше время нет такого программиста, которого не на чем зацепить. Либо он пользуется пиратскими программами, либо сам их «крэкает», либо хакерит, либо подрабатывает на немотивированных апгрейдах — осовременивании компьютерной аппаратуры. Но вербовать предлагаю под видом кадровых сотрудников ФСБ и хотел бы взять с собой кого-нибудь для солидности, Гицко, например. Когда за тобой приходят двое, значит, не кидалы, а правда ФСБ — стереотип мышления.

— А в ближайшее отделение он тут же не побежит?

— Ни за что. Еще один стереотип: с кидалами менты заодно, а против ФСБ у них руки коротки. То есть он решит, что сдавать нас имеет смысл только самому высокому нашему же (то есть фээсбэшному) начальству, но и этого делать не станет — сочтет, что только прибавит неприятностей на свою талантливую голову.

— Хорошо, возьмешь с собой Гицко.

После того как Денис уехал, Турецкий немедленно отправился в Матросскую Тишину, где в одиночной камере под неусыпным контролем врача содержался Валентин Петрович Кольцов.

Кольцов выглядел так себе. Желтый цвет лица, круги под глазами — словно где-то сутки напропалую веселился до упаду. Еще загнется тут у нас, не дай бог, подумал Турецкий. Надо что-то придумать.