– А если серьезно?

– Он должен был приехать – не приехал. Сказал, что слишком занят. Мне это не понравилось – я тоже тут не в пинг-понг играю.

– Понятно. Мне повезло.

Вика промолчала, задетая за живое распускаемой сплетней. Мужики – хуже базарных баб! Вадим продолжил, чуть помедлив:

– Хочешь поехать со мной во Францию?

«Приехали! Он что, издевается?»

– Ты знаешь, не люблю Францию.

– Париж?!

– Париж – грязный город, каменный, без цветов и деревьев. Одни синегальцы кругом. Вот если бы на Сейшеллы…

– Может, подумаешь?

«Чтобы меня Мухин в подъезде грохнул? Ты же не дурак, неужели не видишь?»

Вика вновь мотнула головой. «Хватит! Я с тобой уже разок с Москву прокатилась!»

На повороте к ее дому машина затормозила. Ворон повернулся. Несколько развязно растягивая слова, протянул:

– Хочешь?

Вика снова не ответила, не зная как отказать, но сделать это помягче. На его лице промелькнуло что-то, похожее на злость. Что она о себе возомнила?! Вот, заноза! Он привык все получать!

– Чего ты хочешь?

Два черных дула уставились на него с немым вопросом.

– Может, тебе денег дать? Я могу дать много!

«Вот сволочь!»

– Спасибо, не надо, – последовал ледяной ответ. «Что он о себе возомнил?! Гляди-ка, какой прыщ на ровном месте!» Помедлив, Колесникова задала тот же вопрос:

– А ты чего хочешь?

– Чтобы ты зашла ко мне в кабинет, сама заперла дверь и сказала: «Я тебя хочу».

– И что потом?

Вадим улыбнулся. С желанием взглянул на ее приоткрытый рот. Она выскочила наружу, словно за ней гнались. За спиной раздался звук взвизгнувшего автомобиля.

Прихватив безумно счастливого Мухина, Ворон отбыл в командировку в Париж. В офисе наступила тишина, покой, мягким скучным покрывалом накрыв всех с головой. Как-то само собой выдвинулось главенство Нины Константиновны, которая ничем открыто не демонстрировала своей власти. Но намеками, полутонами давала понять – кто тут главный. Иногда делала каждому легкие, неуловимые замечания, корректируя, исправляя, создавая впечатление, что успевает присматривать за всеми, всегда и везде. Вике все чаще казалось, что сама работа не приносит ее начальнице столько удовлетворения, сколько эта скрытая возможность ткнуть носом каждого. Она и сама подстраивалась под характер Строгой, понимая, что деваться ей, собственно, некуда.

– Я думала раньше, что Вы встречаетесь с Мухиным, – заявила ей Нина Константиновна как-то за обедом.

– С кем?!

– С Михаилом Федотовичем, – заметив изумление, приняла невинное выражение лица. – А что Вы так удивляетесь? Вы ведь несколько раз с ним вместе приезжали к нам на завод. Романы на работе – вещь обыденная.

«Тебе виднее!»

Женщина продолжала:

– Только позже поняла, что Вы его терпеть не можете. Интересно, почему? – она изящно поднесла вилку ко рту и аккуратно положила содержимое в рот.

– А Вы почему его терпеть не можете? – Вика заговорщески подмигнула, смягчая вопрос очаровательной улыбкой.

– Он мне как-то сразу не понравился. Глаза у него, знаете, такие неприятные – я по глазам сразу всех вижу. Многое, что могу рассказать.

«Да ты что! Ванга отдыхает!»

– А по моим что скажете?

Начальница лишь улыбнулась уголками рта. Понятно, настала ее очередь проявить откровенность.

– Мы с самого начала почему-то не поладили. Не раз уходить хотела.

– Отчего? Сомневались в деловых способностях Вадима?

– Нет. Причем тут Вадим Сергеевич? Просто Мухин меня постоянно одергивал, говорил, что я не так говорю, не так ем, не так стою.

– Гляди – ка! Никогда бы не подумала! Это Вас то? А он на себя в зеркало смотрел?

– Не знаю. И не только поэтому.

– А еще что?

– Не давал мне возможности сменить бухгалтера – самой приходилось все делать.

Женщина понимающе кивнула:

– Проходила через все это. Тяжело, когда коллектив разобщенный. Но Вы такая молодец – несмотря ни на что, справились.

Вике сразу же захотелось расцеловать Строгую в обе щеки – похвала ее подкидывала, как батут, в небо.

– Спасибо! Сейчас попроще стало. Притираться начали что ли…

– Понятно, – снова, отложив что-то в своей голове, многозначительно улыбнулась Нина Константиновна. – Взгляд слишком многозначительный. Чересчур.

Вика почувствовала, что в голове напротив отложилась очередная сплетня. Стало ужасно неприятно, словно она попала в собачье дерьмо. «Никогда не скажет, что думает на самом деле! Мутная!» Девушка опустила голову и задумалась. Может, так и надо? Как ее начальница? Никогда не говорить того, что думаешь? Искать в чужих словах лишь собственную выгоду и возможность посплетничать на стороне, обсуждая и осуждая, считая себя самой умной? Прогибаться, где необходимо, и сколько необходимо, где можно – выпячиваться. Вика примерила на себя этот костюм – стало не по себе. Нет, уж! Дудки! Пусть лучше остается все как есть!

– Я собираюсь в отпуск. Устала очень, – нарушила молчание начальница. – Вам еще много делать для этих иностранцев? Сможете меня подменить?

– Платежи согласовать?

– Да.

– Смогу.

– Я Вам все покажу, – Строгая сразу же оживилась. – Если что, у меня всегда с собой сотовый.

– Как у нас у всех.

Переглянувшись, женщины понимающе рассмеялись.

Затишье. Очевидно, до конца недели. Колесникова спокойно доделывала все свои хвосты, готовясь к отпуску Строгой. Ирина и Люба также спокойно решали все свои личные проблемы; ездили по врачам, в косметический кабинет на массаж, по магазинам. Нина Константиновна, видя это, ничего не говорила, предоставив им полную свободу и воспитывая лишь своих подчиненных. Внутренний голос тут же подсказал: «Не хочет залезать на чужую территорию и ссориться с Мухиным. Интересно, как он там? Так рвался в Париж! Уж, наверняка, погулял на славу!»

Михаил Федотович, которого все не раз вспоминали, появился в понедельник во второй половине дня, мрачный и раздраженный. Подстать погоде. Не разговаривая ни с кем, прошел к себе, всем своим видом давая понять, что не готов отвечать на вопросы и улыбаться.

– Хоть бутылку вина то привез? – поинтересовалась Вика у Ирины.

Та удивленно подняла брови и покачала головой.

– Странно!

Заместитель промолчала.

«Команда Мухина даже молчать начинает из солидарности с директором», – пошутила девушка про себя и несколько раз, заходя в кабинет и отчитываясь о проделанной работе, бросала изучающий взгляд на своего шефа.